Атомный взрыв, контрабандисты и маменькин сынок Миронов. 7 фактов о «Бриллиантовой руке»
Идея фильма родилась из короткой журнальной заметки
После «Кавказской пленницы» Леонид Гайдай решил отойти от жанра эксцентрической комедии и снимать экранизации литературной классики – булгаковский «Бег» и «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова.
Оба проекта были свернуты руководством Госкино СССР, поэтому режиссер вернулся к знакомому жанру, но уже без привычной троицы Труса, Балбеса и Бывалого. От персонажей он хотел отказаться еще в «Кавказской пленнице» – от комических героев, вдохновленных образами немого кино, устали и режиссер, и верхушка Госкино, и сами актеры.
К сотрудничеству с Гайдаем вернулись его верные соратники по эксцентрической комедии, сценаристы Яков Костюковский и Морис Слободской. Именно им и пришла идея «Бриллиантовой руки». Если «Кавказскую пленницу» они соорудили из небольшой газетной статьи, то сюжет нового фильма подсказала заметка в журнале «За рубежом», читателем которого был Яков Костюковский. В тексте рассказывалось о европейских мошенниках, использовавших для перевозки драгоценностей гипсовые повязки. Они накладывались на места выдуманного перелома. Контрабандистская схема «перелом-гипс-граница» была точь-в-точь воссоздана и в фильме.
Любимые герои «Бриллиантовой руки» могли бы быть совсем другими
Изначальный замысел картины, как часто водилось в советской кинематографии, был кардинально не похож на итоговое экранное воплощение. В фильме, например, мы не увидели трех героев с ироническими прозвищами, которые были созданы Костюковским и Слободским в первом черновике сценария: Графа – мужчину с располагающей внешностью, Механика – тяжелоатлета, дисквалифицированного за систематическое пьянство, и Малыша – компаньона контрабандистов. Из коротких описаний становится понятно, что Механик и Граф чем-то напоминают Лелика и Гешу Козодоева. Действительно, герои просто утратили свои прозвища и лишились компаньона, Малыша.
Какие фамилии только не носил персонаж Юрия Никулина! Сценаристы сразу же остановились на имени и отчестве Семен Семеныч, но фамилия менялась от версии к версии. Сначала он носил гордую фамилию Павлик, затем героя назвали Тимошкиным и лишь на третий раз пришли к окончательной фамилии – Горбунков.
Блондинка Анна Сергеевна, сыгранная Светланой Светличной, не имела имени, звалась Незнакомкой и описывалась сценаристами, как «красавица с гордым, проницательным взглядом маркизы Помпадур, с полуоткрытым зовущим ртом Элизабет Тейлор и с соблазнительно-волнующими формами».
У Андрея Миронова на съемках был конфликт с Нонной Мордюковой
Актеры на ключевые роли были найдены довольно быстро. Юрий Никулин в кастинге не участвовал, ведь роль Семена Семеныча была написана специально для него. А вот борьба между другими кандидатами развернулась нешуточная. Гайдай уверенно останавливался на Миронове, Мордюковой, Светличной, но художественный совет его нещадно критиковал: «Миронов кривляется», «Мордюкова возводит фельетонность в абсолют», а «Светличной не нужно играть обольстительниц». Тем не менее Гайдай на своих решениях настоял и собрал дружную съемочную команду.
По крайней мере, так было, пока на площадке не встретились Андрей Миронов и Нонна Мордюкова. Известно, что актриса обладала непростым характером и не стеснялась называть своего коллегу «маменькиным сынком»:
«Это что еще за хлыщ? Сын Мироновой? Ну, тогда все понятно! Говорят, она его под толстым каблуком держит. Вижу: так и есть! Оранжерейное растение!».
В ответ на это Мордюкова получала от Миронова порцию критики за любую оплошность или актерскую неточность на съемочной площадке. Доходило даже до того, что Гайдаю приходилось разводить съемки сцен с их участием по времени, чтобы они как можно реже видели друг друга. В этом споре режиссер, кажется, был на стороне Миронова, не зря же он придумал слово «мордюк» для вымышленного языка контрабандистов.
В фильме снялись жена и сын Юрия Никулина, а также другие непрофессиональные актеры
Привлекались к съемкам и непрофессиональные актеры. Мрачного и тучного мужчину, которого Семен Семеныч встретил в переходе, сыграл журналист Леонид Плешаков. Эту роль ему предложил Никулин.
Непрофессиональные актеры появлялись и в других эпизодах – сына Горбункова сыграл Дмитрий Николаев, чью собаку активно привлекали к съемкам кино; роль ветреной иностранки исполнила диспетчер автобазы в Министерстве приборостроения Виктория Островская, подходившая под искомый типаж.
Сыграли в «Бриллиантовой руке» и близкие Юрия Никулина. Его супруга Татьяна перевоплотилась в экскурсовода туристической группы, а сын Максим стал мальчиком с рыболовным сачком. По воспоминаниям Никулина, сцена с участием его сына оказалась одной из самых сложных в фильме:
«Воспользовавшись тем, что наш десятилетний сын проводил летние каникулы с нами, Гайдай занял и его в эпизоде. Максим снялся в роли мальчика с ведерком и удочкой, которого Геша встречает на острове. Максим с энтузиазмом согласился сниматься, но, когда его по двадцать раз заставляли репетировать одно и то же, а потом начались дубли, в которых Андрей Миронов бил его ногой и сбрасывал в воду, он стал роптать. Время от времени он подходил ко мне и тихо спрашивал: “Папа, скоро они закончат?”.
У оператора Максим все время “вываливался” из кадра, а Гайдай предъявлял к нему претензии как к актеру. Например, когда Миронов только замахивался ногой для удара, Максим уже начинал падать в воду. Получалось неестественно. Чувствовалось, что Максим ждет удара. После того как испортили семь дублей, Гайдай громко сказал: «Все! В следующем дубле Миронов не будет бить Максима, а просто пройдет мимо”. А Миронову шепнул: “Бей, как раньше. И посильней”. Успокоенный Максим, не ожидая удара, нагнулся с удочкой и внезапно для себя получил приличный пинок. Он упал в воду и, почти плача, закричал: “Что же вы, дядя Андрей?”. Эпизод был снят».
На съемках Гайдай поощрял импровизации
Эксцентрическая комедия – жанр, в котором велика важность импровизации: зачастую шутка или случайно произнесенная на съемочной площадке фраза может оказаться куда более смешной, чем та, что прописана в сценарии. На съемках большинства своих комедий Гайдай поощрял импровизации, а в «Бриллиантовой руке» и вовсе предоставил актерам поле для создания собственных трактовок образов и ситуаций.
Каждый съемочный день начинался с «эмоциональной разминки», в ходе которой актеры демонстрировали «домашнюю работу» над своими образами и отправлялись в вольное импровизационное плавание. Благодаря этому, например, в картине появился эпизод на автомойке, где герой Юрия Никулина беспорядочно нажимает на моечные рычаги и кнопки.
Находилось место и случайным импровизациям. Коронное «Идиот, тьфу!» от Анатолия Папанова возникло после нескольких подряд неудачных дублей в холодной воде. Анатолий Дмитриевич так выругался на члена съемочной команды, который остановил съемку по техническим причинам. Слова и интонация Папанова оказались настолько органичными, что Гайдай оставил эпизод в фильме.
В первоначальном варианте сценария было всего две песни
Изначально Гайдай задумывал включить в свой фильм всего две песни. Один звездный час он предоставил Юрию Никулину, который должен был спеть в ресторане, а другой – Светлане Светличной, ее песня звучала в эпизоде в отеле.
Музыку к обеим написал постоянный композитор Гайдая Александр Зацепин, причем мотив «Песни про зайцев» пришел к нему во время бритья. Стихи для нее написал Леонид Дербенев, однако родились они не сразу – сначала композиция называлась «Песней простого советского человека» и начиналась со слов: «Пусть я пороха и не выдумал, пусть Америки не открыл вовек». Такой текст Зацепина не устроил, и уже через несколько дней Дербенев предложил ему другой вариант – «Песню про зайцев».
Для записи песни «Помоги мне» создатели пригласили Аиду Ведищеву, певшую для предыдущего фильма Гайдая, «Кавказской пленницы». А вот «Остров невезения» появился в картине внепланово. Это была инициатива Леонида Дербенева, который принес Зацепину небольшой стихотворный набросок, превратившийся в задорную песню. Понравилась она и Андрею Миронову – специально для съемок он создал собственный танец и добавил в песню актерские детали вроде запоминающегося джазового «Ба-ба-ба-ба!». Художественный совет критиковал Гайдая за включение этой песни в фильм, но режиссер, понимая, что она не слишком-то нужна ленте, все равно оставил ее в финальной версии и впоследствии назвал «ярким концертным номером».
«Бриллиантовая рука» практически не пострадала от цензуры
Фильмы Леонида часто становились объектами критики художественного совета и органов цензуры. Он нередко включал в свои фильмы спорные для советского чиновника эпизоды, но каким-то немыслимым образом отстаивал их.
Единственной претензией от первого художественного совета стала излишняя растянутость отдельных сцен: открытие-закрытие замков в квартире шефа, беготня Миронова по заграничному тупику, даже песня «Остров невезения» некоторым казалась лишней. Но все же худсовет картину одобрил, и она попала в руки дирекции «Мосфильма» и руководства Госкино СССР.
Председатель комитета по кинематографии Алексей Романов сходу пожаловался на атомный взрыв в концовке. Гайдай пояснил, что кадры необходимы для показа «всей сложности нашего времени». Романов парировал:
«Какая сложность времени? Обыкновенная комедия. Вообще там у вас и про дикарей, про черных снаружи и добрых внутри, и про пьянство, и какой-то секс, и голых женщин… Что, вы там с ума посходили на “Мосфильме”?».
Эта фраза помогает раскрыть хитрый план Гайдая. Настолько откровенных сцен, какие есть в «Бриллиантовой руке», советский зритель ранее почти не видел – их попросту отсекали органы цензуры. Но при обсуждении «Бриллиантовой руки» все их внимание было сосредоточено на финальном взрыве – нельзя же позволить показывать такое на больших экранах! Позднее режиссер Савва Кулиш, участвовавший в приемке картины говорил:
«Я думаю, это была единственная картина Гайдая, почти не пострадавшая от цензорского надзора. Гениальность Леонида Иовича состояла в том, что он специально вклеил в финал сцену атомного взрыва, которой поверг начальство в такой ужас и изумление, что они забыли обо всем остальном».
В оформлении статьи были использованы кадры из фильма «Бриллиантовая рука»