Чакчи Фросноккерс, театральный режиссер: «Я — шут, примеряющий корону»

Чакчи Фросноккерс, театральный режиссер: «Я — шут, примеряющий корону»

  20 февраля 2020
9 мин
Чакчи Фросноккерс, театральный режиссер: «Я — шут, примеряющий корону»

Сказать, что театральная жизнь Петербурга бурлит – ничего не сказать, она кипит и бушует, «выплевывая» время от времени из своего чрева  удивительных людей – актеров, режиссеров, художников... Эти восходящие звезды здесь и сейчас творят чудеса, о которых всем нам пора бы узнать, расширяя собственные горизонты. Режиссер и художественный руководитель Малого Театра Кукол Чакчи Фросноккерс (он же Дима Петров) – как раз такой удивительный человек, которому удалось собрать удивительную команду и делать удивительные постановки с помощью кукол и людей. Знакомьтесь!

 

‒ Эмм, не знаю, как к вам обращаться ‒ Чакчи или Дима? Как правильнее, на ваш взгляд? Кто из этих парней за что отвечает в вашей жизни?

‒ Здравствуйте. Чакчи. Дима я для своей бабушки и для моего будущего духовника, если он у меня когда-нибудь появится. Чакчи презентует меня обществу.

‒ В одном из интервью я прочла про вопрос «не сойду ли я с ума», прозвучавший из ваших уст. Полагаю, что многие из нас спрашивали себя об этом хотя бы раз в жизни. Интервью это было давно, 6 лет назад, если не ошибаюсь. Как сегодня ответили бы на ваш же вопрос? Так ли важно, образно говоря, ходить по лезвию бритвы, чтобы делать выдающиеся постановки?

‒ Я не помню, по какому поводу я это сказал, но, наверное, я имел в виду сумасшествие как один из возможных вариантов развития событий. Скорее всего, тогда я опирался на биографию Хармса, который, как известно, закончил свои дни в лечебнице для душевнобольных. То есть, это такой же вариант, как и покончить с собой, попасть под машину, умереть у себя на ферме в окружении внуков.

По лезвию ножа ходить вообще не надо, если речь идет о твоем психическом и нервном состоянии. Нужно отделять профессию от шаманизма

Я убежден, что по лезвию ножа ходить вообще не надо, если речь идет о твоем психическом и нервном состоянии. Нужно отделять профессию от шаманизма. Мне кажется, я шаманизмом никогда не занимался. По лезвию нужно ходить лишь в смысле творческого риска, ставить сложные задачи, браться за разный материал, брать то, что тебя волнует, заботит. Или сделать все, чтобы доселе не интересовавшая тебя тема заинтересовала.

‒ Ваша фирменная «сумасшедшинка», смеховая, гротескно-карнавальная культура, о которой писал в своей знаменитой работе Бахтин, присутствует, наверное, в каждом спектакле Малого Театра Кукол в той или иной степени. В новых спектаклях, например в «Братьях Гримм. Не сказки», «ГУЛАГ Симфонии» она есть? 

‒ «Гримм. НеСказки» поставила Варика Купорова-Экономски, поэтому моя «смеховая культура» к этому спектаклю не имеет отношения. В ГУЛАГе она, безусловно, присутствует на уровне формы, языка. Скажем, НКВДшники у нас в спектакле появляются в виде черных матрешек с примитивными улыбчивыми лицами. Или вот еще: сцена пира Сталина.

Вокруг желтой головы Сталина матрешки танцуют под калинку-малинку, размахивая красными полотнами. И это тот случай, когда форма, узнаваемый образ играет совершенно иначе в рамках этого контекста.

‒ Честно говоря, поражает принцип подбора материала для постановок МТК: Чайка – Братья Гримм – ГУЛАГ… Понятно, что вы – независимый театр: что захотели, то и поставили. И всё же: по какому принципу отбираются пьесы?

‒ Принцип один — я хочу. У нас нет никаких цензурных ограничений, главное условие — режиссер должен поставить то, что он действительно хочет поставить. То, что он не может поставить, скажем, в государственном театре.

‒ Какая постановка будет следующей? Наверняка ведь у вас уже есть материал на примете…

‒ В апреле у меня выйдет премьера по пьесе С. Мрожека «Вдовы». Мы планируем сделать оду смерти. А в марте Алексей Синицин выпустит спектакль для детей «Велосипед Вилли». А уж что будет в следующем сезоне, вы даже не представляете…

‒ О чем сегодня вам особенно хочется «высказаться» посредством новой постановки?

‒ Понимаете, не всегда тема идет впереди материала. «Вдов» Мрожека я всегда любил как пьесу: она игровая, интересная. А потом, ее все неправильно ставят.

Фрагмент постановки МТК «ГУЛАГ Симфония»

«Высказаться» в моем случае это не всегда верный глагол. Подумать вместе со зрителем. Звучит пошло и высокопарно, но я имею в виду этот совместный процесс. Ведь «ГУЛАГ Symphonia» ‒ это тоже не чистое высказывание, хотя, пожалуй, самый прямой посыл зрителю.

‒ Вы производите впечатление человека, у которого был план по созданию собственного театра чуть ли не с рождения. Каким видите себя и МТК через 5-10 лет?

‒ Спасибо. Да, мне кажется, я всегда знал, что у нас будет свой театр. Поэтому, он вполне естественно возник, и так же естественно развивается. Главное, чтобы он был живой и не тусклый.

‒ В тот светлый момент, когда ваш театр обретет постоянную сцену, и почва не будет ускользать из-под ног, когда появится некая стабильность, во что трансформируется дерзкий проект Чакчи Фросноккерса?

‒ Интересно,  я часто слышу про МТК эпитет «дерзкий». Нам-то кажется, что мы очень традиционные, мы даже называем себя «нафталином». Но, может быть, со стороны виднее.

Фрагмент из постановки МТК «Мамаша К.»

Я часто слышу про Малый Театр Кукол эпитет «дерзкий». Нам-то кажется, что мы очень традиционные, мы даже называем себя «нафталином». Но, может быть, со стороны виднее

Когда у театра появится своя площадка, станет проще и сложнее одновременно. Безусловно, мы решим несколько больших проблем: хранения и перевозки декораций и кукол, репетиций, адаптации спектакли под площадку. Но сложностей будет не меньше, мы не романтизируем нашу будущность. В одном я уверен, мы будем больше работать с пространством и искать новые технические решения.

‒ Театр кукол сейчас очень крут. В Петербурге так точно. Есть ли у вас дружественные кукольные проекты в Питере, в стране? Поддерживаете ли связь с кукольным сообществом?

‒ Театр кукол крут в смысле своих экспериментов. Но Боже упаси вас попасть в кулуары театра кукол. Мне кажется, эта среда может быть приравнена к балетным труппам по степени озлобленности. Постоянно приходится вытаскивать стекла из пуантов и следить, чтобы тебе не брызнули что-нибудь в лицо. Кукольники вообще малоприятные люди. Во всяком случае, в Питере.

Постановка Ч. Фросноккерса «Мцыри», Благовещенск

Боже упаси вас попасть в кулуары театра кукол. Эта среда может быть приравнена к балетным труппам по степени озлобленности. Постоянно приходится вытаскивать стекла из пуантов и следить, чтобы тебе не брызнули что-нибудь в лицо

Но я должен сказать о таких замечательных театрах, которые реально вопреки всему занимаются театром кукол. Они без денег, без премий, вообще находятся в информационной блокаде. Это, например, театр «ТриЧетыре», который расположен на «Площади Мужества» и очень много работает с особенным зрителем. Театр «Лунный слон», который делает одна актриса Оксана Андрейчук. Просто сама тянет, пусть и небольшой, но театр. Совершенно замечательный театр «Крошка-Арт», вот не поленитесь, сходите туда, там очень хорошие спектакли.  Эти театры не ходят на банкеты, не чокаются с театральным истеблишментом. Театральный истеблишмент отвечает им абсолютным игнором. Шутка ли, у режиссера Людмилы Федоровой, которая поставила не один спектакль в «Крошке-Арт» и много работает с театрами в регионах, нет ни одной театральной премии! Ни одной. Это как вообще? У тебя под носом ходит гений, а ты по причине собственной слепоты и бесконечной эстетической тупости его в упор не видишь.

Постановка Ч. Фросноккерса «Пикассо-Буфф», Абакан

Про театры в России можно говорить отдельно и много. Совершенно живые, уникальные театры, например в Твери, в Абакане, в Благовещенске (театр, который идет на такие эксперименты, что Питеру до них, как до луны). Много хорошего происходит в регионах. Много живых, пульсирующих театров.

‒ Ваша мама – актриса кукольного театра. Вы, наверное, пересмотрели в детстве всё, что можно было посмотреть? Что из детских театральных впечатлений запомнилось особо?

‒ Моя мама — великая русская актриса. Без шуток. Я режиссером стал только потому, что у меня всю жизнь была муза. Она может сыграть все, клянусь.

Актриса Маргарита Кольцова

Я помню, как однажды дома мама читала финальный монолог Сони из «Дяди Вани». Просто так, для себя, как бы между делом. Это одно из сильнейших театральных потрясений в моей жизни

К тому же, актриса неимоверно работоспособная. Она трудоголик, дай ей волю, она будет репетировать 24 часа в сутки. Я с детства видел, как она работает, как она играет, как она подходит к роли. Надо сказать, что зритель это понимал и понимает. То есть, не думайте, что у меня сыновье заблуждение, флёр любви. Кроме меня ее так же сильно любит зритель.

Про воспоминание. Было много хороших ролей. Но была одна, которую мама не сыграла, — Соня из «Дяди Вани». Я вас уверяю, она была бы лучшей Соней во вселенной. Я помню, как однажды дома она читала ее финальный монолог. Просто так, для себя, как бы между делом. Это одно из сильнейших театральных потрясений в моей жизни.

‒ У вас есть дети/племянники/дети друзей, на которых вы ориентируетесь при постановке детских спектаклей? Как ищете подход к маленькой аудитории, ведь ее легко испугать, она может заскучать, расплакаться, заныть во время спектакля? Как получаете обратную связь, только ли через родителей?

‒ Ну, я же вижу, как дети реагируют на спектакли. Мне не нужно для этого проводить опросы. Смешно поставил — смеются, грустно — плачут. Принцип простой, как и со взрослыми, заинтересовать.

‒ В марте ожидается премьера для детей «Вилли Велосипед». Расскажите о ней, пожалуйста. Нас читает много родителей.

‒ Во-первых, этот спектакль ставит талантливый режиссер Алексей Синицин. Человек с уникальным чутьем, очень тонким восприятием мира.

Во-вторых, художник спектакля Ульяна Елизарова — безапелляционный гений.

В-третьих, эта история про всех нас, про наше общее одиночество и радость встречи настоящего друга.

Этот спектакль обязательно нужно посмотреть, потому что в спектакле «Велосипед Вилли» сошлось все.

‒ Многие зрители ваших спектаклей сходятся во мнении, что все они – и взрослые, и детские постановки МТК – обладают некой магией. Как рождается это волшебство? Камерная обстановка, куклы-актеры и люди-актеры на одной сцене, оригинальные декорации и костюмы, конечно, способствуют этому, но что еще?

‒ Я не знаю. Спасибо, стараемся. Но у нас ко всему прочему лучший зритель в Петербурге. Правда. Я не видел лучше зрителя, чем у нас.

‒ Какую роль отводите себе в этом волшебном мире?

‒ Я — шут, примеряющий корону. Но это не точно, потому что распределение ролей нам еще не огласили.

Беседовала Екатерина Соловей

 

 

Чакчи Фросноккерс интервью, режиссер Чакчи Фросноккерс, худрук Малого Театра Кукол Чакчи Фросноккерс, Малый Театр Кукол