Опера и менты: в чем разница?

Сегодня врач, учитель выглядят не так, как раньше. Хотя они все те же бюджетники. Но выглядят они более современно. А вот работник милиции не изменился, у меня такое ощущение! Так ли это или нет?

Нет, я бы сказал, что милиционер тоже изменился — так же, как врач и учитель. У него появилась потребность в лучшей жизни — машина, одежда, сходить в ресторан, в конце концов.

Самые лучшие концерты в советское время были на День милиции. По фильмам, советский работник милиции — это человек интересующийся и образованный, читающий книги, разбирающийся в музыке. Такой офицер исчез. Это, прости, не престижная профессия. А почему же такой большой конкурс в Высшую школу милиции?

А в Высшую школу милиции идут не для того, чтобы работать в милиции. 90 процентов выпускников не работают либо увольняются из органов. Хотя не спорю, в ВШМ хорошее образование, хорошие преподаватели, многие из МГУ. В ВШМ хорошая стипендия — помимо самой стипендии еще и довольствие. Кроме того, студенты ВШМ не идут в армию. Это тоже немаловажно. Но все-таки выпускники ВШМ — это будущие адвокаты и юристы. Если взять простое районное отделение милиции, нехватка кадров сильно ощутима. Вместо десяти человек работают трое.

И эти трое наверняка не самые лучшие!

Да, конечно! Одной из самых основных проблем милиции является то, что в момент перестройки ушло процентов 90 очень профессионального состава, и получился вот этот вакуум. Раньше работало подразделение — был основной костяк с опытом работы в 15 лет, были совсем старики, и приходило 2 новичка. Примерно пять лет этих новых людей «мурыжили». А потом весь костяк ушел кто куда — кто в бизнес, кто просто из органов. Старики по естественным причинам ушли. Не осталось фактически людей, которые могут передать опыт, — вот почему сейчас такая задница. И потом зарплата — очень низкая.

Но в сознании обывателя милиционер — довольно-таки прибыльная работа. Есть же определенные ставки — открыть дело, закрыть дело…

Надо все-таки учитывать, что имеется большое количество надзирательных органов. Открыть и закрыть дело за определенные деньги — можно уехать в места не столь отдаленные. Все-таки стоит признать, что если человек идет в милицию — он как охотник, понимаешь? Ему должно быть интересно. Если идти в органы только ради ставки за закрытие дела — то это неинтересно совсем. Сейчас уже не так все просто с подбрасыванием оружия и вымоганием денег. В связи с нашумевшим делом «оборотней в погонах» контроль над нами возрос. Кстати, после этого дела Петровка так нормально и не функционирует. Люди просто боятся работать.

Ты хочешь сказать, что на сегодняшний день из-за всех этих надзирательных органов милиционеры ведут себя более прилично?

Да. Я не говорю здесь про другую прослойку, про совсем младший состав. Но туда люди идут только с тем, чтобы денег заработать. Дают ему там автомат или «уазик» — и вот он начинает там под это дело работать. Грубо говоря, при зарплате в 13 тысяч, имея автомат и «уазик», имея дом в общежитии, жену с двумя детьми, — он просто вынужден это делать. С другой стороны, я не понимаю: не хочешь — не ходи. Но они, как правило, иногородние, вот и идут к нам. А других-то и нет. Вот с такими работниками идет четкое разделение. Опера — это опера, менты — это менты.

Вы с ними мало сталкиваетесь?

Фактически да. Они нам помогают как подсобные рабочие.

А что раздражает больше всего?

Палочная система.

Это что значит?

Когда ты должен в месяц раскрыть определенное количество преступлений — даже если их у тебя в делопроизводстве нет. Допустим, в прошлом году у тебя было раскрыто шесть дел, в этом их должно быть в семь раз больше раскрыто, а их нет. В советское время считалось: нет разбоев — ты молодец! А сейчас если нет у тебя бандитизма — значит, ты не умеешь работать. Ты просто не можешь его найти, бандитизм этот. Главное — это цифры. Ты не должен заниматься основной своей работой — бороться с преступностью — ты должен давать эти цифры.

С ума сойти!

Самое главное — бумажная отчетность, она, кстати, занимает почти все рабочее время — процентов 90!

Это же какое-то плановое хозяйство. Пятилетка.

Кстати, из-за этого тоже грамотный народ уходит.

Скажи, а ты сам что делаешь в органах? У тебя есть определенные принципы в работе? Ты все-таки давно работаешь, дослужился до определенного звания.

Естественно, как у любого нормального человека, у меня есть принципы. И мне, в принципе, нравится моя работа. Еще раз: если бы не эти все бумажные дела и волокита. Мне нравится, что надо много работать головой, много общаться с людьми и понимать их. Это интересно.

А ты разделяешь общественный интерес и личный?

Вопрос, конечно, интересный. Конечно разделяю!

То есть ты пытаешься маневрировать между этими интересами? Ведь бывает так: чтобы выиграть в личном, нужно общественное отодвинуть. Иногда все-таки личное превалирует над общественным?

Главное, не поступиться в этом случае своей совестью!

Значит, если убийца и насильник, то с ним договариваться нельзя. Ты это имеешь в виду?

Да. Грубоватое сравнение — но это так.

Скажи, что бы ты посоветовал человеку, который сейчас обращается в уголовный розыск?

Не обращаться (смеясь).

Я читал, что сложно иногда достучаться на первых порах даже с заявлением. Вот у человека что-то случилось реально — что делать? Ему надо вообще обращаться в милицию?

Естественно. Надо на самом деле обращаться. Много ведь случаев, когда люди обращались за помощью и им помогли. Без всякой мзды.