Международный открытый книжный фестиваль | Главное | Time Out
Главное

Международный открытый книжный фестиваль

Нина Иванова   2 июня 2011
5 мин
Международный открытый книжный фестиваль
Time Out выбрал самое интересное из программы этого года и спросил участников, чем они собрались радовать публику.

Московский международный открытый книжный фестиваль пройдет с 11 по 13 июня во внутреннем дворе Центрального дома художника.

11 июня, 12.00 (Гурзуф)

Эдуард Лимонов. Стихи с разговорами
Поэт читает и комментирует собственные стихи.

— Что вы будете делать во время выступления?

— Кажется, стихи читать. Старые.

— И какие вы выберете?

— Да не знаю я. Надо еще дожить до этого времени. Если я буду на свободе, то придумаю что-нибудь.

— А что вам не быть на свободе — вас вроде в последнее время не забирают?

— Почему? Забирают. В январе я сидел. Последний раз вот в марте не забрали. Кто знает, как это будет в следующий раз? Что мы можем знать наперед в этой стране? Как получится.

— Вам самому какие стихи хотелось бы почитать?

— Я, откровенно говоря, вообще ничего читать не хочу. «Вам бы хотелось!» Вы меня за кого принимаете? За юношу 35 лет, который только и мечтает благодарным слушателям прочесть свои стихи? Мне давным-давно уже все равно.

— Тогда зачем идете?

— Я редко выступаю. Потом люди задают вопросы. Правда, почти всегда оказывается, что эти вопросы не литературные, а политические. Наших людей больше интересует, что будет с родиной и с нами, а не литература.

12 июня, 13.00 (Пантикапей)

Филология vs философия (дискуссия)
Гость — Валерий Александрович Подорога.

— Я сейчас пишу большой труд в трех томах. Первый том вышел в 2006 году и был посвящен Гоголю и Достоевскому. Сейчас выпускаю второй том — про Андрея Белого, Андрея Платонова и обэриутов. Я намеренно выбираю ту часть русской литературы, которая не относится к традиционной толстовско-тургеневской классике. Я чисто философскими средствами пытаюсь анализировать русскую литературу. Например, Гоголь принадлежал к романтической школе. Не только русской, но и европейской. В этой школе выработались свои техники и методы представления реальности: это Шлегель, Гофман. Гоголь был не очень образованным человеком, но кое-что почитывал. В том числе Шеллинга. А Шеллинг был теоретиком, который создал философскую теорию романтизма. И когда филологи что-то анализируют, они никогда не анализируют философские основания литературы. Философский анализ предполагает создание теории аналитической антропологии литературы. Например, отношение к реальности у Достоевского складывается не только через морализаторство, но и через его тип избранной чувственности. Скажем, он плохо видит цвета, в отличие от Пушкина и Гоголя. Жесты, использование телесных матриц — это совершенно неосвоенное поле. Филология не может к нему даже прикасаться — для этого нужно иметь специфическое образование, чтобы знать, как работать с этой предметностью. Тут и требуется философия.

14.30 (Ялта)

Лекция Сергея Иванова «Культурная история юродства и юродивых в Византии и окрестностях»
Сергей Иванов, византинист, доктор исторических наук, профессор МГУ и СПбГУ, расскажет, почему юродивые — это природные провокаторы.

— Насколько я помню, юродство — это тип святости… Я рассматриваю юродство с точки зрения истории культуры, а не религиозной точки зрения, так что феномен святости остается за пределами наших интересов — наука не знает, что такое святость. А для культуры юродивые — они кто? Это элемент, который взрывает застоявшееся состояние. Юродивый нарушает все правила, которые существуют не только в обществе, но и в церкви. Например, он может устроить скандал и сорвать богослужение. Может говорить какие-то ужасные вещи про власть. Он может сексуально провоцировать. Он нарушает все представления общества о приличиях. Кто на Руси считается самым знаменитым юродивым? Василий Блаженный, в честь которого выстроен храм на Красной площади, где он и был похоронен. Василий Блаженный разбил камнем чудотворную икону Богородицы, которая висела в Варварских воротах Китай-города: он один видел, что эта икона бесовская. Юродивый идет наперекор всему, что общество считает священным. В таком случае зачем обществу нужны юродивые? Выходит, что общество выбирает себе в прокуроры кого-то, кто укажет ему на условность того, что кажется безусловным. Общество склонно подменять сущность ритуалом и отдает себе в этом отчет. И компенсацией этого как раз и является юродство.

13 июня, 11.30 Севастополь

Встреча с прозаиком Анатолием Гавриловым
Писатель будет читать как известные тексты, так и новые — из книги, готовящейся к выходу.

— Я пишу вещь, которая пока называется «В ожидании судна». По размеру это больше, чем то, что я писал раньше. Больше ста страниц. Название мне не очень нравится. Слово «судно» напоминает то ли больницу, то ли суд. Может быть, я изменю название. Да и повестью это назвать трудно, я бы написал «парафраз на тему». Но сейчас мне все равно, как это будет называться. Я себя подстегиваю, чтобы успеть к сроку. Для этого есть известные средства… Вообще-то я не люблю пьяную прозу. Но когда я трезвый — я какой-то слишком правильный. Сам себе противен. Жена мне говорит: «Я тебя освободила от всех дел, даже мусор не прошу выносить. Только не надо так часто ходить в магазин». Я говорю: «Подожди, скоро мое «Судно» отправится в плавание, тогда и я передохну».

18.30 (Ялта)

Премьерный показ фильма «Атлант расправил плечи» (режиссер Пол Йоханссон)
Картина снята по одноименному роману Айн Рэнд 1957 года.

Переводчик романа Дмитрий Косыгин:
— Атланты отказываются держать мир на своих плечах» Это самый монументальный роман Айн Рэнд. Место действия — Америка, но Америка условная: элементарный комфорт становится роскошью для избранных; множатся зоны, где люди умирают с голоду; в других местах гниет урожай; талантливые люди исчезают неизвестно куда; а правительство учреждает новые комитеты с неопределенными функциями и неограниченной властью… Это антиутопия особого рода. Рэнд изображает мир, в котором человек творящий поставлен на грань истребления и вынужден вступить в борьбу с теми, кого благодетельствовал многие века. Атланты — одни раньше, другие позже — отказываются держать мир на своих плечах.