Антропология» и сто других историй
О мероприятии
"Поговорим о странностях любви. Другого я не смыслю разговора" призывал Пушкин. 26-летний (на момент написания книги) британец Дэн Роудс вряд ли читал нашего гения, но в своей "Антропологии" словно следует его призыву. Книга состоит из ста одного рассортированного по алфавиту маленького рассказика, в каждом из которых ровно сто одно слово. Все эти рассказы выдержаны в стилистике британского нонсенса и черного юмора в лучших традициях Эдварда Лира и Джона …
"Поговорим о странностях любви. Другого я не смыслю разговора" призывал Пушкин. 26-летний (на момент написания книги) британец Дэн Роудс вряд ли читал нашего гения, но в своей "Антропологии" словно следует его призыву. Книга состоит из ста одного рассортированного по алфавиту маленького рассказика, в каждом из которых ровно сто одно слово. Все эти рассказы выдержаны в стилистике британского нонсенса и черного юмора в лучших традициях Эдварда Лира и Джона Леннона. И все они повествуют о странностях любви.
Вот двое влюбленных, увидев, что начинается извержение вулкана, бегут и ложатся на улице, чтобы их засыпало пеплом, как знаменитых влюбленных из Помпеи. Но они выживают, и все любуются их обожженными изуродованными лицами. А вот мамаша дробит молотком пальчики на ногах двухлетнего ребенка, потому что маленькие ножки у девушки это красиво. "Но ведь врач сказал нам, что это мальчик!" в отчаянии вопит молодой отец. "Да? Ну все равно он вырастет голубым", безмятежно отвечает она.
Но лучше всего суть этой книжки передает рассказ под названием "История". Девушка подробно и невозмутимо рассказывает возлюбленному про его предшественников, а потом требует ответного отчета. "Я сказал, что всю свою жизнь ждал ту самую, единственную и неповторимую, и я так рад, что наконец-то нашел ее.
— А-а, протянула она, закатывая глаза, так ты из этих!.."
Сам Дэн Роудс, безусловно, "из этих" из верящих в вечную любовь, "что движет солнце и светила". Как бы он ни прятался за черный юмор и выверты в духе французских формалистов 1960-х.