Миф Версаче

Любая биография — предвзята и неточна.

Биографу, вне зависимости от того, пишет ли он научное исследование или популярную книжку, очень трудно избавиться от личного отношения к объекту описания. И в зависимости от этого отношения не сгустить краски или, напротив, не позолотить образ. Русское название книги Минни Кастель «Миф Версаче» как нельзя более точно соответствует ее содержанию: эпатажника, революционера, эротомана и гедониста превратили в маменькиного сынка и «белокурого ребенка с потерянным взглядом».

Наберите в любом поисковике «Джанни Версаче». Вам вывалится куча ссылок на биографию модельера, каждая из которых будет начинаться с утверждения, что у Джанни были сложные отношения с матерью. «Франческа (мать Джанни. — Прим. Тime Оut) вообще была к нему безразлична, отдавая предпочтение Санто, второму сыну», — вспоминали соседи семьи Версаче. «Джанни досталась незавидная роль маленького изгоя: среди множества людей он рос абсолютно одиноким, дико страдая от отчужденности единственной близкой ему женщины», — пишет один из биографов.

Чтобы как-то сблизиться с игнорировавшей его матерью, он неотрывно наблюдал за ее работой, следил за каждым ее шагом и мечтал оказаться на месте любой из закройщиц… «На них она хотя бы смотрела, — вспоминал он, — я не был ее любимчиком. Скорее подушечкой, в которую она частенько втыкала иголки-упреки».

Минни Кастель не искажает фактов, но меняет плюс на минус: «Именно с Джанни Франку связывало особенное родство душ, глубокая духовная близость. Когда заканчивались уроки в школе, он не играл с игрушечными автомобильчиками, а пробирался в ателье и, спрятавшись за портьерой, смотрел, как клиентки матери примеряют платья».

И о чем бы ни зашла речь — неизменно в семействе Версаче царит покой и взаимопонимание: и когда учителя вызывают мать Джанни в школу, потому что ребенок на уроках рисует в тетрадке женщин в вечерних платьях, и когда она насильно засовывает его в колледж, чтобы тот получил странную профессию землемера, и когда младшая сестра Донателла отбивает у брата любовника. Версаче всякий раз оказывается нежным ангелом, который стойко принимает удары судьбы и лишь подставляет левую ланиту, если его бьют по правой.

Он работает, как заведенный, поражая публику смелостью сочетаний фактур и стилей, нанимая на показы самых дорогих моделей и задаривая голливудских звезд и членов британской королевской семьи (его клиенткой была принцесса Диана) одеждой от Версаче, лишь бы они согласились прийти на показ или предстать перед Ричардом Аведоном, который снимал все рекламные компании модельера. Но то, что делает Версаче, назвать «агрессивно сексуальным» у Кастель не хватает духу — «юность и свежесть», пишет биограф, делая и без того подслащенный образ совсем уж сусальным.

Трактовка обстоятельств смерти Версаче тоже отличается от общепринятой. «Убийцей Джанни Версаче был Эндрю Филипп Кананэн: двадцать семь лет, жиголо и, по словам его собственной матери, “проститутка-гей высокого уровня”, серийный убийца, находившийся в розыске у ФБР», — пишет Кастель. Кананэн кроме Версаче убил молотком своего двадцативосьмилетнего сожителя Джефри Трэйла; архитектора Дэвида Мэдсона, тоже любовника; при помощи ножниц и кухонного ножа расправился с миллиардером Ли Майглина семидесяти двух лет, который щедро оплачивал визиты мальчиков по вызову.

О том, что Эндрю не раз принимал участие в сексуальных оргиях прославленного модельера в компании его тогдашнего друга Антонио Д’Амико, биограф не упоминает ни слова.

Разумеется, слухам и сплетням, которыми за эти десять лет обросло имя Версаче, можно не верить. А принять версию официального биографа, которая, согласно аннотации, основана на многочисленных документах и свидетельствах тех, кто хорошо знал Версаче. Но почему-то не верится.