«Мою героиню бесит ощущение, что ты не сам живешь свою жизнь, а кто-то живет ее тобою»
Дебютному роману часто невольно даешь фору – и очень приятно, что книга Левенталя в форе не нуждается. На первый взгляд, это история успеха: героиня романа, девушка из провинции, становится известным кинорежиссером. Но только на первый – взрослея, Маше Региной многое приходится потерять и со многим смириться. Левенталь касается тем, о которых молодым часто думать не свойственно: старение, медленная энтропия жизни, двойное, а то и тройное дно страсти и творчества. Вадим говорит, что книга «об усилии взросления» – что ж, усилие совершено не напрасно.
Литература для человека твоего поколения – все-таки странный выбор, ведь кругом так много более прибыльных вещей. Но у тебя неплохо складывалась и карьера литературного функционера – через три года после окончания филфака ты главный редактор издательства, колумнист «Известий». Зачем еще и книжки писать? Личные склонности. Естественно же, что если в детстве ты любишь животных, то с большой вероятностью станешь биологом, если разбираешь машинки – инженером, а если запоем читаешь книжки, то и будешь заниматься чем-то подобным. У меня были отклонения от курса – учился актерскому мастерству, немного играл в кино… в сериале «Спецназ» сыграл таджикского лейтенанта. Работал в банке и вообще много где работал. Но книжки в итоге победили.
Ты писал роман пять лет. С чего он начался? С фразы, с образа. Потом возникали другие образы, наслаивались. Я писал обычно в кафе, легче сосредоточиться. Пять лет, действительно, по Олеше, ни дня без строчки. За это время в «Кофе Хаузе», где я сидел с ноутбуком, сменилось четыре поколения официантов. Каждое новое постепенно ко мне привыкало. Выучивало, что я всегда беру маленький американо с молоком.
Твоя «Маша Регина» явно ориентирована на традицию, чувствуется влияние, например, Набокова. Под влияние Набокова пишущему человеку, который хоть что-то читает, не подпасть, я думаю, невозможно. Это писатель, который, как и Лев Толстой до него, искал не красивости, не красоты даже, а в первую очередь точности слова. Сдирал с каждой романной ситуации, с каждого эпизода лепестки – как с луковицы. Я тоже старался поступать подобным образом.
Известно, что одну книгу написать может почти каждый, кто хоть сколько-нибудь владеет словом – первая книга, как правило, пишется про себя, а личный опыт всегда представляет интерес. Но ты питерский парень, а твоя героиня – девушка из глубинки. Почему так? В любом случае ты как-то трансформируешь свой опыт. Я в свое время перевелся из школы на окраине Петербурга в хорошую центральную школу. Понимаю, что это не то же самое, что приехать в Питер из провинциального городка, тут уж я домысливал. Другие люди всегда интереснее, и моя героиня – одновременно и другой человек, и, как сказал Флобер о мадам Бовари, с’est moi, это я.
Почему ты сделал героиню режиссером? Не дает покоя прошлое? Я пытался соединить литературу, которая все же про мысли, с кинематографической эмоциональностью. И получить проживание мысли и высокий градус высказывания.
Если бы ты сам писал аннотацию к своей книге, то как бы ты о ней рассказал? Роман про взросление или, скорее, про усилие взросления. И про трудность понимания и принятия самых простых вещей, естественного течения жизни – рождение, разнообразные личные выборы, любовь, брак, снова рождение – детей. Но если задуматься, не очень понятно, почему же он естествен, этот ход? Ведь как бы то ни было, живешь ли ты в гармонии с ним, соответствии ему, или же нет, все равно в итоге умираешь. В конечном счете – почему люди умирают?
Возможно, тут вопрос одобрения общества – мы ведь все пронизаны этими связями, как ниточками, за которые можно дергать? Это как раз то, что больше всего мою героиню и бесит: ощущение, что ты не сам живешь свою жизнь, а что кто-то живет ее тобою. Может быть, именно чтобы это чувство преодолеть, она и начинает снимать кино.
Вадим Левенталь
«Маша Регина»
«Лениздат»