1700-2020: 320 лет на столичной почве

Прорывной петровский указ 

30 декабря 1699 года по современному исчислению вышел царский Указ № 1736 «О праздновании Нового года». В соответствии с ним, следующий Новый Год грянет как снег на голову через несколько дней, 1 января 1700 года, а не 1 сентября 7209 года от Сотворения Мира, как планировалось. Государь вынужден был пояснить прямо в тексте Указа, что, коль скоро мы приняли христианство и исповедуем его уже не первое столетие, то и основополагающие праздники нужно отмечать, как полагается. 

Решение не было лишено политических оснований: апгрейд новогоднего праздника планировалось сделать в связи с тем, что именно в ночь с 31-го на 1-е января его отмечают «волохи, молдавы, сербы, долматы, болгары, и самые его Великого Государя подданные черкасы и все греки, от которых вера наша православная принята». С южными соседями, ближними и дальними, лучше было дружить. Впрочем, политическая подоплека ушла, а веселый праздник остался.  

Было — стало 

Прежде на Новый Год — тот, что отмечали еще в сентябре, — тоже устраивали торжества, причем со скидкой на разницу эпох до боли похожие на современные. Были посиделки у костров — а теперь всей семьей или шумной дружеской компанией у телевизора. Песни, гуляния и пиры достались нам практически без изменений, с той лишь разницей, что в сентябре не поиграешь в снежки. Хотя, справедливости ради, и нынешняя погода далеко не всегда позволяет такую роскошь.  

А вот что прописано на тему массовых торжеств в самом петровском Указе:  «В знак того доброго начинания и нового столетнего века в царствующем граде Москве после должного благодарения к Богу и молебного пения в церкви, и кому случится в дому своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям, и у домов нарочитых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостином дворе и у нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людям скудным комуждо хотя по деревцу или ветви на вороты, или над хороминою своею поставить…». 

Практика использования еловых и можжевеловых веток имеет долгую предысторию: славянские народы, как и европейские, практиковали культ «священной» древесины. «Майское дерево», «бадняк», омела и другие деревья были непременными атрибутами различных праздников.  

Да и императив «в новый год — без долгов» достался нам еще от сентябрьского Нового Года. Прежде к первому сентября полагалось завершить все дела — торговые, хозяйственные, семейные, личные — рассчитаться по всем задолженностям, уплатить все налоги и подати и как бы начать жизнь с чистого листа. Возможно, это тянется еще из славяно-языческой мифологии, в которой время воспринималось как циклическая смена явлений и постоянное обновление природы. Проживая год, мы как бы проживаем целую жизнь — а под конец жизни лучше бы очиститься от грехов, пусть даже невзрачных, неважных и несущественных. Что ж, не самая дурная практика. 

Особым лоском считалось к сентябрьскому Новому Году переехать в новое жилище. Кстати, есть все основания полагать, что у современных москвичей прижилась бы и такая практика, вот только наша рыночная действительность вносит свои коррективы — и обычаем это не стало даже в столице.  

Расширяя границы традиционного в XXI веке 

Петровский Указ уже давным-давно бессовестно и многократно нарушен: в том плане, что размах праздника существенным образом расширен. И если Вам теперь вдруг захочется пройтись непосредственно в Новый Год близ Александровского сада, Охотного Ряда, по Манежной площади, да даже по Тверской, маловероятно, что вам это запросто удастся: желающих прогуляться в тех же краях и в это же время крайне много. 

Но, как поначалу новый формат праздника прижился в центре, а уж от центра постепенно начали перенимать навязанные традиции и окраины, так и сейчас наряду с многочисленными флэшмобами в пределах Садового кольца устраиваются также бессчетные гуляния и в отдаленных районах. Отныне праздник приходит во все московские закоулки: немного осталось в столице дворов, кварталов и переулков, где бы под Новый Год не запускали петард и не зажигали фейерверков. Остались ли таковые вообще… 

320 лет — солидный возраст, даже для праздника. Впрочем, даже будучи убеленным сединами, он смотрится все еще весьма бодро и, кажется, с каждым Новым Годом лишь молодеет.