Шлем ужаса

Правду сказать, это была нечестная игра. Задать Пелевину, у которого сам метод строится на игре в мифологемы, переосмыслить миф — это несколько чересчур. Нетрудно было предположить, что при таком раскладе мифа и метода прием безоговорочно восторжествует. Издательство Canongate, озадачившее передовых писателей из разных стран пересказом архетипических сюжетов, вовлекло Виктора Пелевина в чудесную и убийственную авантюру.
«Шлем ужаса» уже назвали и самым красивым, и самым удачным романом Пелевина. Ни в одной, ни в другой оценке не содержится ничего экстремально лестного: в конце концов, пересказ
мифа — это уже только отчасти оригинальный роман. Кажется, применительно к «Шлему ужаса»
имеет смысл вести речь о самом «типическом» произведении автора. Вещи, в которой метод Пелевина кристаллизовался и переосмыслил сам себя, — недаром в финале персонажи-ники складываются в Минотавра.

В некотором царстве, условном, как ландшафт готического триллера, персонажи просыпаются в одинаковых комнатках с выходом в интернет. Интернет загадочный — некий паук рулит сетью, как хочет, и не отпускает героев дальше, чем положено. Все они обречены тащить нить повествования по одной единственной нити Сети. Да, нить-то начала Ariadna. Ники заданы кем-то потусторонним. Таким образом, эти афинские юноши-девушки обречены не только наполнять их собственным содержанием, но и соответствовать: так, бритый усатый детина, «пыльный мужик» с татуировкой в виде фонтана со знаком $, вынужден отыгрывать Ромео, а некий Slif_zoSSchitan изъясняется исключительно на сетевом арго: «аффтар жжот», «ниипет». Все они помещены в лабиринт с неведомой целью, только лабиринт у каждого свой — у кого-то это выстроенный из фанерок скринсейвер, у кого-то регулярный парк с живыми изгородями, а у кого-то стол, лист бумаги и пистолет с одним патроном.

Ники «чатяцца», выдвигают версии одна фантастичнее другой, договариваются до того, что
все вокруг иллюзия, — не слишком оригинальная, притом сквозная для Пелевина тема. Ариадне снятся сны, в которых волшебные карлики объясняют устройство мира в общем и устройство шлема ужаса в частности. Шлем ужаса, который носит Минотавр, он же Астериск, властитель вселенной, — не что иное, как генератор кругового обмана, в числе иллюзий шлем воспроизводит и сам себя. Всю эту научно-мифологическую тарабарщину Пелевин раскручивает мастерски — роман-трип, замешенный на детективе, и читается как детектив. С одной разницей — кто здесь будет убийца, каждый может решить для себя сам; и что касается автора, то здесь тоже могут быть версии. Пелевин так судорожно, поспешно и вместе с тем решительно схлопывает повествование, что понять, «соскочил» ли он вместе с Тесеем или с
остальными никами-гранями некоей надличности образовал из Минотавра Мнозавра, которого
беспрерывно тошнит, — можно в соответствии с личным для вас образом популярного автора.
Одно ясно — после «Шлема ужаса» не может больше быть того Пелевина, которого мы все знали, а кто-то и любил. Минотавр — это Тесей, который смотрит на себя в зеркало и видит Минотавра, поскольку на него, бедного, надет шлем ужаса. Метод Пелевина в «Шлеме» выражен на такой чистой и высокой ноте, что чуть не искрит. А что будет дальше — game over или переход на новый уровень, покажет следующий роман.