Я видел Дьявола (фильм, 2010)

Прелестная невеста агента службы разведки Кима поздним вечером сидит одна на пустой проселочной дороге. У ее авто спущено колесо — но эвакуатор уже вызван, да и жених в телефонной трубке обещает приехать поскорее. Вот только Ким, конечно же, не успеет — а спустя несколько месяцев в ближайшей реке найдут отрубленную голову девушки. Поиски убийцы не займут у Кима много времени — но вместо того, чтобы сдать монстра в полицию, разведчик затевает с ним жестокую игру в кошки-мышки, пытаясь отомстить маньяку его же методами. В «Я видел дьявола» кореец Ким Чжи Ун продолжает в свою очередь действовать теми же методами, что ранее позволили ему, не выходя за жанровые рамки, радикализировать последовательно хоррор («История двух сестер»), гангстерский фильм («Горечь и сладость») и вестерн («Хороший, плохой, долбанутый»). Здесь он берется за пару не менее популярных в корейском кино нулевых поджанров — фильм о мести и триллер об охоте на маньяка — и старательно, еле заметно выводит их за привычные рамки. Это кино подчеркнуто избыточное, обильно цитирующее образцы жанра, так здорово снятое и написанное на уровне мизансцены, что тем сильнее бросаются в глаза сюжетные допущения, особенно заметные ближе к финалу. Но чрезмерность и очевидная сконструированность, впрочем, не столько недостатки «Дьявола», сколько следствия жанровой игры, затеянной режиссером: передергивая и с жестокостью (на крупных планах тут рубятся тела, рвутся сухожилия и глотки), и с драматургической правдой (число психов на минуту экранного времени переходит любые границы — где только столько жертв находят, удивительно), Ким Чжи Ун нарочно отделяет своих героев от чудовищ, населяющих реальные колонки криминальной хроники, а жанр — от видимости реализма. Важно, что одновременно с жанровыми моделями до абсурда таким образом доводится и сам концепт мести, обнажающий свою только в кино возможную природу, — в сущности, после «Дьявола» любая экранная вендетта просто немыслима.