Нас обманывали с самого рождения. Интервью с Кристофером Бакли
Мой роман «Здесь курят» был опубликован в 1994 году, а эксклюзивные права на его экранизацию были куплены еще до того, как книга попала на полки. Роман застолбила компания Мела Гибсона Icon Production. А потом — ничего.
Джейсон Рейтман, сын комедийного режиссера Ивана Рейтмана («Охотники за привидениями»), в возрасте 23 лет прочитал мою книгу и полюбил ее настолько, что наудачу написал по ней сценарий. Мел Гибсон даже звонил ему, чтобы сообщить: а) ему понравился сценарий и б) он определенно хотел бы снять по нему кино. Это был последний раз, когда Рейтман слышал голос Гибсона. К счастью, независимый продюсер Дэвид Сакс пришел на помощь и сделал все необходимое для того, чтобы фильм наконец сняли. Джейсон, которому теперь уже 28 лет, дебютирует в качестве режиссера полнометражного фильма со своей адаптацией, где рассказывается об изворотливом лоббисте Нике Нейлоре (Аарон Экхарт) и его доблестных усилиях по превращению этого мира в рай для воротил табачного бизнеса.
Недавно мы с Джейсоном сидели в баре Campbell Apartment и разговаривали о путешествии, проделанном этим сюжетом из книжных магазинов в кинотеатры.
Кристофер Бакли: Ты расположил меня к себе с первой фразы, которую ты, возможно, и не помнишь. Ты назвал меня мистером Бакли, тем самым заставив меня почувствовать себя стариком, а потом сказал: «Я — тот парень, которого наняли, чтобы испортить вашу книгу„. Это была самая свежая фраза из всех, которые я слышал за все 10 лет, пока проект находился на стадии разработки. Вторая вещь, которая расположила меня к тебе, — это твой сценарий. К тому моменту я прочел уже несколько сценариев — все они никуда не годились. Сколько раз ты его переписывал?
Джейсон Рейтман: Черновик был всего один, но мне пришлось долго над ним поработать. Тяжелее всего было его сокращать. Но ведь никуда не годится, когда вторая сцена в комедии занимает больше трех
страниц. Понимаешь, что хочешь не хочешь, а резать придется.
К.Б.: Ты ввел в сценарий линию отношений между Ником Нейлором и его сыном, тем самым изменив сюжет книги и затронув серьезную этическую проблему. Нейлор учит своего 12-летнего сына лгать и изворачиваться — по большому счету это
ведь ужас что такое.
Д.Р.: Я бы сказал, что он учит его независимости мышления. В твоей книге меня особенно зацепил диалог между журналисткой Хизэр Холлоуэй и Ником. Хизэр его спросила: “А что думает ваш сын о вашей работе?„ И я подумал, что это важный вопрос и на него обязательно следует ответить. Ведь в жизни можно выбирать людей, с которыми поддерживаешь отношения, — друзей, коллег или жену. Но выбрать себе ребенка невозможно. И я подумал, что отношения с сыном — это прекрасная возможность показать, что именно представляет собой Ник.
К.Б.: Месяц назад я искал тебя на сайте IMDb.com, ты там записан как “сын режиссера Ивана Рейтмана„. Потом я поискал себя — я там значусь как “сын публициста и телеведущего Уильяма Ф. Бакли„. У меня такое чувство, будто они все так и ждут, когда мы оба сядем в лужу.
Д.Р.: О да. Все думают, что поддержка семьи дает огромные преимущества. Узнав, что ты сын знаменитости, люди начинают думать о тебе самое плохое. Они предполагают, что ты бездарность, испорченный ребенок, как правило, еще и наркоман.
К.Б.: Ну в моем случае, возможно, они и правы. И преимущества у нас есть. У нас были любящие родители, и нас не мучил вопрос, чем бы нам завтра пообедать. Однако писатель Мартин Эмис как-то сказал, что его первый роман могли опубликовать потому, что он — сын Кингсли Эмиса. А вот второй публиковать бы уже не стали. Это твой первый фильм, не так ли?
Д.Р.: Да, так что посмотрим, удастся ли мне сделать второй.
К.Б.: Ты говорил, что снимаешь фильм для учащихся колледжей и университетов, потому что это первое поколение…
Д.Р.: … которое обманывали с самого рождения. Но на самом деле ты придумал эту фразу, так что пусть она остается у тебя.
К.Б.: Обманутые с колыбели.
Д.Р.: Они больше ни на что не ведутся. Они считают, что в любой рекламе, в любой новости, в любой телепередаче всегда найдется ложка, а то и бочка лжи. И они действительно любят Ника, потому что, хоть Ник и живет за счет того, что он врет, он все равно остается своим парнем. И когда Ник обращается к зрителю, он более откровенен, чем любой другой персонаж на экране. Думаю, что молодежь устала от политкорректности.
К.Б.: С момента выхода „Здесь курят“ в 1994-м в нашей жизни произошла одна очень важная перемена — тогда люди имели возможность курить в таких барах, как этот. Теперь — нет. Честно говоря, этот фильм делался так долго, что я уж было заволновался, не придется ли тебе делать его историческим. Но у тебя получилось сделать его очень современным. Ты учел „табачное соглашение“, которое заключили четыре крупнейших производителя сигарет в 1998-м.
Д.Р.: Это соглашение почти не имеет никакого значения. Оно только сделало уловки табачников более аккуратными и хитрыми. В некотором смысле производители сигарет походят на вирус — как только ты вылечиваешься от простуды, вирус адаптируется. Под маркой Winston нельзя больше проводить гонки? Нужно убрать симпатичного верблюда Джо с рекламы Camel? “Хорошо, — говорят табачники, — мы найдем способ„. И рекламируют сигареты еще более скрытым путем. По мне, так это забавно, хоть и коварно. Но вот кино по-прежнему можно снимать только политкорректное. Мы смогли бы снять эту картину в 2001-м, если бы сделали такой финал: “Ник Нейлор осознал, что заблуждался, и пошел работать в Красный Крест». Честно. Это не шутка. Но что мне особенно понравилось в твоей книге — это то, что она никогда не извиняется за себя. И я хотел сделать точно такой же фильм.