Российский национальный оркестр

По биографии этого коллектива можно изучать новейшую историю России. Основанный в 1990-м, Российский национальный оркестр (РНО) стал провозвестником скорого распада СССР – отнюдь не только потому, что детище пианиста Михаила Плетнева финансировалось исключительно за счет спонсорских вливаний, а львиную долю бюджета формировали пожертвования из США. Революционна была сама мысль о том, что какие-то неофиты могут в один миг развалить десятилетиями складывавшуюся конъюнктуру симфонического рынка. Советские оркестры привыкли к существованию в рамках жестко структурированной иерархии: на первом месте – ленинградские филармоники Евгения Мравинского, на втором – Евгений Светланов со товарищи, за третьи и четвертые позиции шла непрекращающаяся борьба. Давая РНО имя, Плетнев демонстративно обозначил новые правила игры: у той страны, что уже совсем скоро придет на смену Совдепии, будет только один главный оркестр – а всем прочим придется подвинуться. Сказано – сделано: побросав насиженные места, в РНО приходят лучшие музыканты обеих столиц, его визитной карточкой становится еще недавно запрещенный «Славянский марш» Чайковского с цитатой гимна «Боже, царя храни», в роли посла независимой России новорожденный выступает перед папой римским и первым из соотечественников получает премию Grammy.

Настойчивое реформистское желание если не отменить, то хотя бы радикально переосмыслить всю предыдущую отечественную оркестровую традицию, заметно и в репертуарной политике РНО. В первые же годы амбициозный Плетнев посягает на цикл всех симфоний Чайковского: сняв со святая святых патину времени, очистив от штампов и подкрутив гайки, РНО записывает комплект пластинок для самого авторитетного в академическом мире лейбла Deutsche Grammophon, в один миг становясь для Европы непререкаемым авторитетом в русской музыке. Поначалу воспринимавшийся лишь символом эпохи перемен, РНО быстро обретает профессиональное признание за рубежом – все потому, что даже экспортная национальная классика у Плетнева звучит откровенно прозападно. На просвещенный европейский манер устроена и форма правления: в начале 2000-х упраздняется пост главного дирижера – отныне РНО руководит представительная коллегия приглашенных маэстро, собравшая разительно не похожих друг на друга музыкантов – от харизматика Кента Нагано до парадоксалиста Владимира Юровского.

К такой демократии музыканты пришли после того, как не сработались с Владимиром Спиваковым, которому Плетнев опрометчиво передал бразды правления двенадцать лет назад. Покидая РНО в 2003-м, Спиваков увел за собой лучших оркестрантов первого состава, и этот раскол едва не стал началом конца. Отказавшийся от фортепианной карьеры Плетнев не просто вернулся к руководству любимым предприятием, но фактически возродил его из руин – пополнив ряды молодежью и заново отстроив по своему разумению. На исполнительский стиль РНО явно повлияла эстетика Плетневапианиста: самый интеллектуальный из отечественных оркестров делает ставку на формальное совершенство структуры, математически точный расчет и логику холодного отстранения – то есть на качества, никогда не бывшие в чести у конкурентов Российского национального. В Петербурге подопечные Плетнева в последний раз выступали два года назад и теперь привозят сразу две программы: в первой Четвертая симфония Шумана значится бок о бок с абсолютной вершиной РНО – «Манфредом» Чайковского, вторая отведена под музыку балета Александра Глазунова «Времена года».