Художник Никита Макаров: «В неспокойное время, в которое мы живем, каждому хочется в своем доме иметь что-то красивое, что будет его согревать»
Будучи известным живописцем, в какой-то момент вы решили заняться керамикой. Почему?
Долгие годы я занимался определенной темой, которая постепенно себя исчерпала. Больше 10 лет я жил за рубежом и исследовал западно-европейское искусство, меня интересовала культура миниатюры, живопись раннего Возрождения, постимпрессионизм и американский модернизм.
В начале пандемии у меня состоялась выставка картин Nikita Makarov: in propia persona в Музее архитектуры в Москве. Этот проект был посвящен моим любимым художникам и был задуман как инсталляция в духе Ильи Кабакова,у которого я гостил во время своего последнего проживания в Нью-Йорке.
Выставка прошла успешно, но именно тогда я задумался о том, что хочу попробовать себя в альтернативной дисциплине — пластической. Выйти из плоскости в объем. Когда наступила пандемия, вспомнил, что в детстве очень любил лепить. По совету своей подруги-керамиста купил глину и с грехом пополам сделал первые вещи.
У вас быстро все начало получаться?
Как и моя живопись, керамика – это абсолютно ювелирная, микронная работа, поэтому я столкнулся с массой проблем. В общем, существа «Таинственного леса» рождались в муках. Через какое-то время я понял, что возможности керамики безграничны и что мне удалось нащупать нечто очень важное.
Много ли мастеров сейчас владеют этим искусством?
Когда я начал интересоваться этой темой, понял, что история декоративно-прикладного русского искусства находится в глубоком упадке, масштаб которого сложно даже себе представить. В России гигантская демографическая дыра: так же, как у нас нет квалифицированных печников, так нет и квалифицированных керамистов — за 50 лет лимб поглотил все.
Сейчас у меня одна из крутейших команд, которая насчитывает более 20 талантливых художников абсолютно разных возрастов. Например,в их числе есть работники Дулевского завода, которые счастливы оставаться в профессии и делать классные и интересные вещи, получать за это достойные деньги и знать, что их труд нужен и важен.
Если человек хочет заниматься керамикой, что для этого нужно?
Работать с глиной можно научить кого угодно, и прекрасно, если люди этим занимаются, если это скрашивает их быт, делает добрее, чище и лучше. Но к ремеслу и профессии это не имеет никакого отношения, потому что керамика — это высокие технологии и опыт поколений. Обжиг одного небольшого изделия в небольшой печи занимает до полутора суток. Керамика — это не акварелькой помазать, здесь необходимо обладать знаниями в химии, физике, геометрии, математике.
Можете немного рассказать про технологию?
Существуют различные глины, массы. Одних только видов глазури — сотни. Обжиг бывает надглазурным и подглазурным. Первый – это история про орнамент, четкость, графику. Второй — про акварель, мягкость, лессеровку. Иногда их можно комбинировать. Если в живописи, которой я занимался 20 без малого лет, критерии готовности работы определяешь ты, то здесь высшая инстанция — это печка. И если ты где-то схалтурил, это всегда вылезет.
В керамике спешить нельзя. Например, если недостаточно промять пласт глины, в теле скульптуры останется воздушная капсула и она взорвется во время набора температуры в печи, плохо приклеил ножку вазы — в процессе обжига форму повело и она отвалилась.
Важен каждый этап работы в этой длинной цепи: и лепка, и сушка и так далее. Раньше мне казалось, что главное — быстрее поставить изделие в печку и высушить его, но это так не работает. Сложные скульптуры мы сушим частями, чтобы процесс шел равномерно.
Это целая наука, где образование архиважно: если ты не рассчитал температуру, твоя роспись сгорела, если температура недостаточна, то золото или краска не приобретет нужного глянца. И так далее.
Каждое изделие требует определенной температуры?
Обжиги существуют разные. Первый — это утильный обжиг, когда из сырой глины получается черепок. Второй – когда на черепок наносят глазурь. Сколько раз потребуется наносить глазурь, зависит от мастерства глазировщика. Если один глазурит с первого раза, другому понадобится 3—4 обжига, что плохо. Чем больше обжигов, тем слабее становится черепок. Безусловно, многое зависит от материала: чем он лучше, тем меньше с ним проблем.
Есть последние обжиги, так называемые низкотемпературные (ниже 1000 градусов), которые используются для надглазурных красок — золота, серебра, платины. Ты, как повар, находишь оптимальный рецепт приготовления мишленовского блюда, которым хочешь удивить всех. Поэтому в нашей работе очень важны ингредиенты, время и, конечно, уровень мастерства. Если ты работаешь один, это гораздо проще: когда одного изделия касаются 3—4 пары рук на разных процессах, каждый должен сработать на 100%.
Зачем вам тогда понадобилась команда?
По нескольким причинам. Я увидел потребность в керамике у зрителя, коллекционеров и обывателей и захотел масштабировать свое искусство. Такие объемы одному человеку не под силу. К тому же мне стало интересно заниматься ревитализацией утраченного промысла, и я начал искать единомышленников.
Я пытался выстроить команду таким образом, чтобы не я говорил людям, что делать, а они мне, потому что я не профессиональный керамист и совершенствуюсь в этом искусстве до сих пор. Конечно, сейчас я сильно обогатил свой багаж знаний, но все равно у меня нет академической школы. Одно дело что-то красивое придумать на бумажке, другое – чтобы из печки вышел не непонятный распавшийся кусок, а произведение искусства.
Насколько у вас масштабное производство?
У нас порядка 3 000 массовых изделий, которые мы производим из английского тонкого фарфора париана. Сейчас мы делаем елочные игрушки «Таинственного леса». Я отправляю в Петербург эскизы, моя команда разрабатывает 3D-модели, а потом присылает мне на утверждение пробники. Другие мастера занимаются вытачиванием сервизов на станках по технологии XVII века. А есть 15 человек, которые занимаются исключительно ювелирным трудом. Это костяк Makarov Ceramics.
То есть каждое изделие уникально?
Абсолютно. У нас нет отливочных форм на высокохудожественную продукцию. Изначально каждый предмет «Таинственного леса» я придумываю, рисую, черчу, леплю и расписываю. Сейчас в коллекции порядка 50 разных изделий.
Как родилась концепция волшебного мира «Таинственного леса»? Чем вы вдохновлялись?
Там все, что я люблю. Это сложный синтез различных культур, эпох, художественных паттернов. Если говорить о главных фигурах таинственного леса — владыках, это ростовая кабинетная скульптура, которая практически исчезла в XX веке.
Сначала я хотел лепить зверей, которых никто никогда не делал: у меня были муравьеды, утконосы. А потом стали появляться обычные звери, но совершенно в необычных образах – всем им сопутствует какой-то контекст: сказка, мифология.
Это сложный синтез Византийского искусства, дымковской и керамической игрушки начала ХХ века,австро-венгерского фарфора, романской скульптуры, пермского деревянного зодчества. Недавно я ездил в Петербург на Императорский фарфоровый завод, где есть прекрасный музей. Это совершенно невероятная сокровищница российского и мирового искусства, и тот, кто имеет глаза, увидит там огромный потенциал для работы.
Что означает для вас «Таинственный лес»?
Это то, что позволяет мне не сойти с ума в сегодняшнем водовороте событий. Я очень люблю зверей (гораздо больше, чем людей), поэтому все обитатели «Таинственного леса» – зооморфные, но, несмотря на сложные семантические образы, в них нет агрессии и зла. Сейчас все художники обращаются к теме детства,это источник не только проблем, но и силы. Еще Тарковский говорил о том, что творческие люди всю жизнь стоят на камнях, которые были заложены в детстве.
Никита, как интегрировать керамику в интерьер, чтобы было уместно?
Я никогда не понимал, когда дома для людей проектируют дизайнеры, хотя сам этим когда-то занимался. Когда кто-то другой решает, где у тебя будет стоять стул итальянского модернизма, а где — вазочка братьев Корниловых. Это вопрос вкуса хозяев, устроят они Измайловский парк на кухне или нет.
В начале XX века в Англии и Австрии были кластеры художников, куда входили дизайнеры по стеклу, скульпторы, шрифтовики, которые занимались прикладным дизайном. Они говорили, что искусство должно пронизывать быт человека. И были абсолютно правы. Я сам коллекционирую живопись и графику, а недавно на аукционе приобрел очень красивые керамические шкатулки австро-венгерского объединения Secession.
Как вы считаете, почему сейчас такой спрос на керамику?
Мы живем в эпоху пока не тотальной, но масштабной цифровизации, которая обезличивает все. Сейчас людям важна тактильность: они хотят потрогать вещь, почувствовать через нее тепло рук и печи и понимать, что она сделана специально для них. В неспокойное время, в которое мы живем, каждому хочется в своем доме иметь что-то красивое, что будет его согревать, услаждать взор и даст возможность испытывать положительные эмоции.
Фото: архив пресс-службы.