Владимир Спиваков и Национальный Филармонический Оркестр России
Владимир Теодорович, расскажите об идее создания Национального филармонического оркестра.
Мы пригласили в него в лучших музыкантов из Москвы, Петербурга, кто-то даже из регионов. В оркестре равное соотношение молодых и опытных исполнителей. И это очень важно, мы — живой организм, мы владеем опытом Светланова, Кондрашина и передаем его новым музыкантам. Так и должно быть. Оркестр большой, это другие возможности, другие задачи, чем в работе с «Виртуозами Москвы», вторым моим любимым коллективом.
Не бывает ли такого, чтобы организаторы или публика отдавали предпочтение попсовым исполнителям?
Никогда, народ скорее устал от попсы, чем от хорошей музыки.
Кого из молодых музыкантов Вы считаете гением?
Женя Кис. Он — гениальный. Еще, когда ему было 11 лет, я это знал. В него не верили чиновники, руководители управлений, считали ненормальным, выделяющимся, а я верил. Ух и натерпелся я с ним, отстаивая его права. Сейчас, конечно, уже гораздо проще.
Каков Ваш стиль взаимодействия с коллективом? Есть ли место диктату?
Диктату? Не люблю это слово. Необходимо создать условия, при которых человек сам захочет работать, надо исключить унижение человека, это очень сказывается на отдаче. Однажды на Новый год я получил открытку от сотрудников, в которой были строки: «Вы возвращаете нам человеческое достоинство». Для меня это дорогого стоит.
Владимир Теодорович, стоит ли неделю голодать, чтобы побывать на замечательном концерте?
Голодать (смеется)… Если я увижу, что таких людей много, я лучше дам бесплатный концерт.
Отличается ли публика за границей, в столице от публики в провинциальных городах?
Конечно. В столице и за рубежом посещение концертов давно стало социальным явлением. Не побывать на премьере — стыдно, также стыдно купить не vip-место за бешенные деньги. Все четко, размеренно, включено в единый ритм. Обращали ли Вы внимание, что за границей никогда не играют на бис. Закончился концерт, все, американцы встали и пошли из зала, в заранее запланированное кафе, ресторан.
У нас все по-другому. В провинции публика душевная, она готовится к выступлениям, откладывает на них. И мы всегда играем на бис. Нам нравится.
Вы даете много концертов в регионах, не устаете?
Национальный оркестр должен играть в России для россиян. Тем более все условия для этого есть, по сути, и за рубеж можно не выезжать. Залы есть, публика очень заинтересована, не помню, чтобы хоть раз не было аншлага. Мы бываем даже там, где не бывает обычно никто. Дальше Тюмени, Екатеринбурга многие коллективы и не ездят. Мы бываем и в Соликамске и на Дальнем востоке, на флоте, везде, где нас ждут.
У вас такой плотный график выступлений, не хочется ли все бросить и отдохнуть?
Иногда хочется очутиться где-нибудь на берегу моря, в тишине, в одиночестве. Но я тут, с Вами.
Как планируете встречать Новый год?
В кругу семьи, слетается 31 декабря вся большая семья, и мы даем выступление, как в прошлом году. Идет фильм с Чарли Чаплиным, звучит живая музыка.
Как вы относитесь к маскам на концертах?
Что Вы имеете в виду? Я много видел людей в масках на концертах, в Японии вообще, просто раз чихнут и уже маску надевают. Это ничего, это не опасно. Страшны другие маски, те, которые прирастают, их силятся снять и не могут. Кураре.
Владимир Теодорович, в чем же разница между оптимистами и пессимистами?
Пессимисты в каждой возможности видят трудность, а оптимисты, в каждой трудности — возможность.
Чтобы Вы посоветовали молодым людям, выбирающим свою профессию и с большим сомнением смотрящим в будущее?
Сомнение, я думаю, сомнение — это хорошо. Сомневайтесь. Когда человек сомневается, он анализирует, думает, гораздо глубже и тщательнее прорабатывает вопрос. Пугают люди, живущие без сомнений.
У вас есть разряд по боксу, для чего Вам это?
Все-то вы знаете, принято говорить: в здоровом теле — здоровый дух. На самом деле, еще на Ювеналиях выражение звучало по-другому: в здоровом духе — здоровое тело. Дух определяет сознание, а тело за ним стремится, нужно было укрепить здоровье, занялся боксом.
Главная заповедь?
Не быть равнодушным.