Актриса Юлия Пересильд:«Я сейчас увлечена своей профессией и процессом там, внутри»
В «Коротком замыкании» вы сыграли маленькую, но запоминающуюся роль. А как люди вообще отреагировали на фильм?
Я не была на премьере, у меня был спектакль, но я отправила своих знакомых, которые мне сказали, что это профессиональный трэш. Если может быть такое словосочетание. Мне сказали, что «есть надежда».
Все эти пять историй как-то связаны со встречей. И это концепция, выдвинутая продюсером, о том, что есть мужчина и женщина, которые обязаны встретиться.
Встреча мужчины и женщины, настоящая встреча происходит в самый неподходящий момент, как мне кажется. Это никогда нельзя просчитать, это откуда-то свыше приходит. И если это происходит, то случается короткое замыкание, потому что если по-настоящему встретились два человека… неважно при этом, насколько подходят они друг другу, это могут быть разные люди, которые потом поймут, что они вообще вместе не могут, но в какой-то момент человек перестает думать, и остаются только чувства. Вот это настоящая встреча.
А дальше что?
А дальше происходит либо драма, либо трагедия. К сожалению. Сейчас мне скажут: «Тебе 25 лет, у тебя есть совесть, как ты можешь такие вещи говорить?» Если ты через 20 лет или через 5 сможешь признаться себе, что твои чувства такие же, что это не привычка и не что-то еще другое, то должен каждый день молиться и ставить богу свечку за то, что он тебе это подарил, за то, что ты обладаешь этим даром. Потому что как дается талант, так дается любовь.
А у вас в жизни было уже короткое замыкание?
Короткое замыкание случалось.
А оно переходило в драму или трагедию?
В трагедию. Драма для меня — это знаете что, драма — это когда ты с человеком живешь 3 года, и в принципе тебе суперудобно, и тебе комфортно, вы хорошие друзья, вы жмете друг другу руки, вы друг другу помогаете, копите на новую квартиру, у вас есть уже машина, вы взяли кредит на дачу. И вот в какой-то момент ты сидишь и понимаешь, что тебе удобно. Вот это драма.
А у вас была драма или трагедия?
Я драму перевела в трагедию. Трагедия — это когда происходит разрыв. Если ты его не боишься, это не трагедия, а если боишься — то да. Или трагедия — это когда тебе срывает крышу, и там, где удобно, нужно все сломать. Трагедия происходит через ломку. Возможно, когда-нибудь наступит такой момент в моей жизни, что я скажу, что когда мирно и тихо, то это любовь, но сейчас такой момент в жизни, что перелом — значит, перелом.
Но если это все доставляет такой дискомфорт, получается, что любовь — штука не очень удобная?
Да, но даже если тебе не будет тепло от твоей любви, ведь кому-то будет тепло. Любовь, ведь вы понимаете, что это не то, когда ты говоришь: «Здравствуйте, мои дорогие, как я вас всех люблю». Нет, это совсем другое. Просто любить — это не значит помогать, не только заботиться. Это когда человеку на каком-то энергетическом уровне становится теплее. Ну, типа, вяжешь ему шерстяной носок.
А хотелось бы жить больше для себя, быть успешной?
Смотря что понимать под успешностью.
Если вы купили красивое пальто Dior за 5 тысяч долларов — это успешность?
Нет, не всегда. У меня немножко другое понимание этого слова. Знаете, я вам скажу, мне очень хочется, чтобы я никогда не сказала себе, что мне стыдно за свою работу, и никогда не хотела бы, чтобы наступил момент, когда я скажу себе: «Блин, мне это не интересно, блин, это говно, и я в нем участвовала».
Водолазка Jil Sander 37 000 р., Jil Sander; Брюки RED Valentino 19 755 р., Bosco Donna; Туфли Premiata 13 900 р., DAD
Но это же творческая реализация.
Да, но то же самое успешность — это когда тебя хотят режиссеры, когда в тебе видят живую актрису.
Вас приглашают?
В общем-то да. Сейчас я репетирую «Варшавскую мелодию». Это был риск с моей стороны.
Да, пьеска с молью.
Ну не скажите, там, например, есть один такой монолог про границу, как много людей живет со мной в одно время, и я никогда их не узнаю, не увижу. Потому что есть границы — границы времени, границы пространства, границы наших сил. И только надежда наша не имеет границ.
А я вот совершенно по-другому воспринимаю эту пьесу — в социально-политическом ключе: люди любят друг друга, но не могут быть вместе.
Мне незачем врать. Я же согласилась играть не ради денег и не ради славы. У меня маленький ребенок, скоплено денег со съемок, и я могу нормально жить. Это была не подработка, я себе такого не позволяю. Я вдруг поняла, что мы все дико зависимые. Вот нам сказали, что сегодня у нас грипп, и мы все бегаем, ищем маски, и нигде этих масок нет, вот нам сказали, что моден розовый цвет, и если ты не в розовом, то вроде бы как-то не в кассу, вот нам сказали, что пальто от Dior за 5 тысяч долларов — это признак успешности, и я собираю, в принципе, последние деньги и покупаю себе пальто. Когда Кирилл Серебренников мне дарит платье от Комм де Гарсон после какой-то премьеры, я смотрю не столько на то, насколько красиво это платье, а на то, что это Комм де Гарсон. Потому что я очень люблю эту марку. Это границы, и мы не выходим за них. Конечно, пьеса не только об этом, там есть любовная история, и еще о герое нашего времени, вернее, об отсутствии этого героя. Есть момент какой-то вечной нашей слабости, вечной нашей боязни что-то перевернуть, что-то переломать, понимаете? Это граница в нашем мозгу. И мы ломаем как бы себя, ломаем свои чувства только из-за того, что они могут быть не такими удобными.
Я понимаю то, что вы говорите, но я не могу связать это с той пьесой, которую я знаю.
Я хочу играть про это. Для меня это такой спектакль.
О честности? О том, что все лгут?
Лгут, сами себе лгут.
Но все лгут. Журналы лгут. Сейчас же невозможно прессу читать. Все интервью — это ложь. Ну ладно, Комм де Гарсон вы любите? А что еще?
Я довольно спокойно отношусь к маркам, я сегодня, зная, что приду к вам, надела платье. А вообще я люблю очень удобную одежду, нарядной надо быть на спектакле, а если ты нормальный человек, то надо одеваться так, как тебе удобно. Но при этом очень люблю хорошие ткани, это моя слабость.
А есть желание купить что-нибудь особенное или конкретное — для зимы?
Да, актриса обязательно должна следить за модой. Так надо делать, может быть, это неотъемлемая часть профессии. Может быть. Я как-то попала на вечеринку журнала «…», и я пришла так, как я всегда хожу, и мне было неприятно, что на меня смотрят как на несостоятельность. Никто не смотрел мне в глаза, а только на мои сапоги. Я ведь неплохой человек, даже если у меня не очень хорошая обувь. Хотя я люблю красиво одеваться. Я люблю дорогие, хорошие вещи. Но это не может быть критерием моего отношения к человеку. Никак. Если пришел человек в рваном вязаном свитере, но при этом у него светятся глаза — лучше так.
Но если бы я пришел во фраке на пикник, на меня бы тоже странно смотрели. А если вы пришли уже на вечеринку журнала, вас должны были фотографировать…
Да меня там даже фотографировать не стали! Мне это было странно, потому что это был московский кинофестиваль, там показывали мою картину «Однажды в провинции», и у меня там была главная роль. Мне было странно, я пришла — «Здрасте!», а меня никто не фотографирует. Ну и ладно.
Вот видите, как важно правильно одеваться.
Я долго не могла понять, почему так. А потом я поняла: никто не смотрел мой фильм! И всем было насрать, что это был за фестиваль. И всем было плевать, что за фильмы на этом фестивале. И, по сути дела, этому журналу было плевать на то, в честь чего делается эта вечеринка. Это все профанация. Это все пыль в глаза. Это все обман. Это все такая дешевка! А почему бы не сделать наоборот? Почему бы? Ведь на это все равно тратятся деньги! Почему бы не поинтересоваться и не сделать что-то стоящее? Почему же мы все так привыкли к тому, что не надо думать? Почему мы так привыкли, что нужно сделать что-то для галочки?
Юля, вы меня ставите в тупик. Вы сейчас говорите с такой детской непосредственностью. Потому что жизнь такая. Если мы с вами говорим о вечеринке журнала «…», то сложно требовать от этого мероприятия глубины книг Умберто Эко.
Да, правильно, конечно. Но мне, наверное, просто не стоило туда ходить, и все.
Почему не надо?! Это же часть вашей профессии! Нужно, чтобы вы появились в 10 журналах в прекрасных одеждах, и нужно, чтобы вас везде приглашали. За этим и ходят на вечеринки, чтобы засветиться, чтобы получить предложения. Так идет карьера. Не правда ли?
Наверное, поэтому она у меня и не идет в эту сторону.
Она у вас идет.
Актриса обязательно должна быть в форме. Просто при этом нужно быть человеком статуса. А я сейчас увлечена своей профессией и процессом там, внутри.
Возвращаясь к «Короткому замыканию», к новелле про креветку, скажите мне, пожалуйста, а мужчина, от которого вы по сюжету убегаете, что это за мужчина?
История была такая: она жила с этим человеком. У меня есть один такой пример, есть такая пара, не столько мне близкие люди, но я знаю, он старше ее, она молодая, и она в него влюблена, очарована им. И это такая любовь, когда они друг друга истязают. Есть такие пары, они друг друга истязают всем, чем угодно: допросами, драками, скандалами. Кто чем может, тем и истязает. Кто-то нытьем, кто-то все время плачет, кто-то дерется — по-разному. Я поняла, что это такая история. Мы ее для себя рисовали так. Она в конце концов просто не выдержала, они поругались в очередной раз, подрались, она заплакала, ей это просто надоело, поскольку она молодая и импульсивная, у нее юношеский максимализм выше крыши, ей это надоело так, как это обычно происходит, когда тебе 18, 19, 20, надо просто покончить с этим, она надела его рубашку, свои кроссовки на голую ногу и пошла спрыгнуть в Москву-реку. И встретила такое же существо, это ведь не случайно креветка, это существо, она — тоже существо, она неопределенная — такая же, как он. И, встретившись вместе, они определились.