Алехандро Гонсалес Иньярриту: «Все жутко боятся быть ординарными»

«Бёрдмэном» 51-летний мексиканец Иньярриту неожиданно резко сменил направление карьеры, уйдя от метафизически перегруженных драм вроде «21 грамма» и «Вавилона» в сторону комедии: речь в этой картине идет о сдувшейся голливудской звезде, пытающейся с помощью бродвейской пьесы выйти из профессионального кризиса. Поворот киноиндустрия оценила – вчера Иньярриту получил три «Оскара» за вечер (за лучший фильм, режиссуру и соавторство сценария), вдобавок «Бёрдмэн» принес вторую подряд статуэтку оператору Эммануэлю Любецки, эффектно сымитировавшему съемку одним кадром.

Это ваша первая комедия. Почему сменили жанр?

Думаю, я уже и так снял слишком много неподъемных драм. Я нервный, напряжный по своей природе человек. У меня всегда был очень тяжелый, утомительный взгляд на мир. Поэтому я осознанно стремился к тому, чтобы снять что-то полегче, попробовать, наконец, десерт после мексиканского чили. Вдруг выяснилось, что я способен смеяться на площадке! До этого я никогда не смеялся на съемках. А тут мы постоянно ржали. Фантастика — осознавать, что эту гребаную работу можно, оказывается, делать с удовольствием!

Насколько важно было взять на главную роль актера, в чьей фильмографии есть должность супергероя, как у Майкла Китона?

Мне нравился этот метауровень и убедительность, которую он придавал персонажу. Но главное, мне понравился Майкл со своей способностью переключаться между драмой и комедией. Его персонаж — продавшийся эгоистичный зануда, но я хотел, чтобы он был обаятельным. Майкл на это способен.

Майкл Китон не обиделся на предложение сыграть вышедшего в тираж актера?

Он спросил: «Ты хочешь выставить меня на посмешище?» Я ответил: «Нет». И объяснил ему, почему хочу заполучить именно его: «Ты один из немногих актеров, кто носил супергеройский плащ. Ты придашь герою правдоподобия». Мы поужинали, выпили бутылку вина. Он довез меня до дома, высадил и сказал: «Я в деле».

Фильм рассказывает о художнике, борющемся с собственным эго. Вы о себе?

Определенно. Это исследование моего собственного эго, моя психотерапия. Вообще-то нужно свое эго держать под контролем. Если ты его плохо знаешь, ты пропал.

Вам не кажется, что во всех нас есть немного Риггана? Что нам всем нужно осознать, что мы не так важны, как нам кажется?

Это история любого живого человека. Я всегда думал о Риггане как о дон-кихотовской, полной заблуждений фигуре. Мы все такие. У всех нас есть амбиции, которые невозможно реализовать, потому что вмешивается жизнь. Мы все боремся с серостью и обыденностью. Мы все ужасно боимся быть ординарными. Каждый хочет быть особенным. Мы говорим своим детям: «Ты особенный». Но как много людей на самом деле особенны? Очень немногие. Но все мы сидим на яде особенности. Это и трагично, и смешно.

Как вы снимали эти супердлинные сцены, в которых нельзя было монтажом спрятать ошибки?

Я начал с того, что заперся на складе и замерил шагами строчки диалога. Друзья помогли: я с их помощью отметил границы сцен: «Пойди туда, скажи то». Импровизации не было вообще. Все было отрепетировано – каждое движение, каждое слово, каждая открывающаяся дверь. Это было как балет. Очень занятно было снимать так. И очень страшно.

Рискованный замысел. Этот фильм мог быть чудовищно плох. Вы же это понимали?

Абсолютно. Честно говоря, во многом именно поэтому я за него и взялся. Я понял, насколько обленился: когда снимаешь, как привык, то будто сетку себе подстилаешь. Невозможно оглушительно и резко упасть. Любую ошибку можно исправить. Неудачную сцену прикрыть или вовсе вырезать. Всегда можно избежать позора. Но в «Бёрдмэне» я не мог себе позволить ошибку. И я задавался вопросами: «Не слишком ли я полагаюсь на монтаж? Не стал ли я слабаком?»

Пятидесятилетие как-то сказалось на этих мыслях?

Да, пожалуй. Сорокалетия я почти не заметил, а вот пятидесятилетие по мне ударило жестко. Не в плохом смысле. Я осознал, как мне скучно и каким скучным я стал.

Так значит, это ваше кино о кризисе среднего возраста. Вы думали о том, чтобы снять «Бёрдмэна», настоящий фильм о супергерое?

Да! Я предлагал жене: «Давай сделаем это. Давай снимем долбаного “Бёрдмэна”, приквел. Давай наконец заработаем деньги!»

Вам, должно быть, предлагали немало франшиз и блокбастеров. Было что-нибудь заманчивое?

Нет, я для этого не создан. Хочу снимать фильмы, какие мог бы сделать только я. Хорошие или плохие, но существующие только благодаря моему участию. Как ребенок – который всегда твой, что бы ни случилось.