Большое интервью с Базом Лурманом
«Австралия» — редкий случай сугубо домашнего продукта, старательно созданного на месте и грамотно экспортируемого за границу. Баз Лурман, один из главных австралийских режиссеров современности, снял не так много фильмов, но мы их беззаветно любим, будь то фееричный «Мулен Руж» с Николь Кидман и Ивэном Макгрегором или кислотная версия «Ромео и Джульетты» с Леонардо ДиКаприо и Клер Дэйнс. В свой последний фильм, который продолжает свое шествие по планете, он зазвал почти на все роли земляков — Николь Кидман, Хью Джекмана и Дэвида Уэнхема — и рассказал историю, способную стать национальным мифом. Премьеру в Штатах 26 ноября 2008 года анонсировала Опра Уинфри, но пока фильм собрал только 150 миллионов долларов: при бюджете в 130 миллионов это опасный показатель.
Баз, вы можете оценить успешность фильма?
Я последний человек, который сможет ответить на этот вопрос! Сейчас все зависит от контакта фильма с аудиторией. Делать фильм с 300 другими людьми — это как родить ребенка, а затем отправлять его в школу. Ты же не знаешь, понравится ли он одноклассникам, будут его дразнить или даже унижать. Ты просто надеешься и веришь, что он установит эту связь с внешним миром.
После «Трилогии красного занавеса» («Танцы без правил», «Ромео и Джульетта» и «Мулен Руж») можно ли сказать, что «Австралия» — результат вашего кредо «Жизнь, прожитая в страхе, — жизнь, прожитая наполовину»?
Некоторые думают, что я жизни не представляю без риска. Я каждый день спрашиваю себя, что же такое эта моя привязанность? Не то чтобы я не знаю страха — даже в эту минуту я внутри весь трясусь! Но, в конце концов, я капитан этого корабля, и моя задача не только проглотить этот страх и направить его в другое русло, но еще и впитать, например, негативные комментарии людей, пытающихся навредить картине или разрушить ее. Ради 300 человек, которые отдавали все этому фильму в период съемок и позже в студии, я обязан быть храбрым, взвешивать риски и использовать шансы.
Значит, «Австралия» — это риск, стоящий тысячи мечтаний?
Чем больше риск, тем больше возможность быть тронутым, заинтересованным, потрясенным до глубины души, как в цирке: чем меньше натянуто спасательной сетки, тем больше будет эмоциональная отдача и более захватывающим зрелище. Мы измеряем великое искусство так же, как смотрим на трапецию в цирке. Когда циркачи добираются до противоположной стороны без падений, мы испытываем трепет. Но этот момент не связан с исполнителями трюка или с фильмом, это скорее связано с тобой и человечеством в целом — доказательство, что мы может посмотреть риску в лицо и преодолеть любые обстоятельства.
Вы говорили о «разрушенных амбициях» — как это вышло?
Такие истории, как эта, обычно начинаются как возвышенные идеи. Для меня это как заново открыть стремительный эпический роман в стране, полной великолепных ландшафтов и исторических сказок. Далее были исследовательская работа и непосредственно история. В первую очередь я спрашивал себя: «С какой историей я хочу жить 4 года?» Меня осенило, что многое в кино в наше время связано с разделением — 17-летние подростки получают экшн-фильмы, снятые по комиксам, 35-летним женщинам продают «Секс в большом городе» и так далее. Это потрясающий кино-бутик, но лишь для определенных аудиторий. С «Австралией» я хотел сделать all-inclusive — фильм с любовным романом, комедией, большим экшном и тяжелой драмой, собранными в одном, — банкет, на котором все приглашены к столу и каждый человек получает разные впечатления, находясь при этом со всеми. Детям понравится десерт, бабушке — подливка, взрослые потеряют голову от первого блюда, а также есть пара гостей, которые пришли просто попить вина!
А многие пришли, чтобы посмотреть на торс Хью Джекмана!
Ха-ха-ха! Я вам вот что скажу: как только Хью надел эти молескиновые брюки и австралийскую шляпу на голову — бум! Планеты выстроились в линейку, студии подписали все бумаги, процесс создания фильма начался и уже не останавливался. В самом начале Хью должен был играть злодея, этакого анти-Погонщика. Но Бог мой, о чем я только думал? Он был рожден, чтобы быть тем самым Погонщиком!
Разве не Рассел Кроу был вашим первым выбором, еще до того, как после споров об оплате он отказался, произнеся знаменитую фразу: «Я занимаюсь благотворительностью, но не для крупных студий»?
Правда в том, что идея взять Рассела Кроу и Николь Кидман как двух ведущих актеров в фильме была задолго до того, как проект фактически начался. Мы трое знаем друг друга очень давно, с тех пор, как вместе учились в NIDA (Национальный институт драматического искусства). Но, честно говоря, несмотря на то, что Рассел — один из величайших актеров, ступавших по земле, его расписание невероятно сложное. И пока Рассел и я никак не находили времени для совместной работы… А Хью Джекман, как актер и звезда, пустился в это молниеносно развивающееся путешествие, просто потрясая меня всем, что он делал. Сегодня он экшн-герой в «Людях Икс», завтра он психологически глубок в фильме Даррена Аронофски «Фонтан»… Казалось бы, нет ничего, чего бы он не смог сыграть. Тогда-то я и осознал, что опять обманываю себя, отказываясь от самого верного и инстинктивно правильного выбора, чтобы проверить, стоит ли он того.
Поговаривали, что Хит Леджер также был претендентом на роль Погонщика…
Хит был замечательным молодым актером и другом, и был такой момент, когда я рассматривал его в качестве кандидата на роль в «Австралии». Но у финансистов были свои взгляды на этот момент, и в результате дело закончилось всего одним разговором. Знаете, Хит был близок к тому, чтобы получить роль в «Мулен Руж» тоже, потому что на определенном этапе я подумал, что персонаж Кристиана (в итоге сыгранный Макгрегором) должен быть молод. Он был очень молод тогда, и у нас были прекрасные кадры его проб. Именно там Хит и Джейк Джилленхаал впервые встретились и стали близки до такой степени, что Джейк стал крестным отцом маленькой дочки Хита. Но Хит был так молод… И из-за случившейся огромной трагедии… я остановлюсь здесь. Некоторые истории не рассказываются.
За Хью и Николь настоящей звездой и сердцем «Австралии» стал одиннадцатилетний Брендон Уолтерс, не так ли?
Некоторые скептически улыбались, когда мы нашли Брендона. Нам нужен был мальчик-актер смешанной расы, а их не так уж и много, я вам скажу! Мы просмотрели 1000 мальчиков, затем уменьшили это число до 200 и лишь 10 человек были приглашены в Сидней для мастер-класса. Тогда мы увидели, что двое подойдут для роли, но сделали выбор в пользу Брендона Уолтерса. Почему? Потому, что у Брендона есть особый дар смотреть как бы сквозь камеру. Сила игры этого маленького мальчика просто невероятна, потому что он ни капли не играет, его снимают через правду. Что делало Марлона Брандо великим актером? Он мог сказать: «Подай мне пакетик чипсов» — и сделать так, что это покажется глубоким. У Брендона такой же дар. Это такая огромная удача, что он вошел в наш мир… и все же, единственное, чего он хочет сейчас, — вернуться в свои кусты и продолжить веселиться — сбивать игуан, катаясь на своем велосипеде!
В «Австралии» есть странное, сказочное чувство. В ней как будто разбросаны осколки вестернов, диснеевских мультфильмов, комедий-водевилей и школьных мюзиклов.
Фильмы, которые нас вдохновили, в большинстве своем 40—50-х годов: «Гигант», «Унесенные ветром», «Лоуренс Аравийский», «Касабланка» — картины, съемки которых проходили и на месте, и в студии, а затем отфильтрованные технологией времени. Когда снимали «Австралию», у нас была философия, которая называлась «Лин и Лукас». С одной стороны, я выходил и делал то, чего люди больше не делают, — снимал 200 человек в пустыне, это и была часть Дэвида Лина. Затем следовала часть Джорджа Лукаса — студийные спецэффекты. Это происходило в основном потому, что если снимать в пустыне ночью, то получится лишь темнота, но на самом деле там, как в мире Диснея, а ты Питер Пэн с серебряным сюрреалистичным светом — волшебно. Поэтому мы даем людям не увидеть, а почувствовать. Весь мир «Австралии» — это усиленная реальность. С одной стороны, дом, в котором проходили съемки, совершенно реален, построен с основания до крыши после того, как мы перевезли все материалы, гвозди, доски и мебель из Сиднея. С другой стороны, обрыв и каменная постройка, где происходит бегство стада, — на самом деле священное место аборигенов, и из-за экологических проблем нам пришлось сделать «преувеличенный» мир, который, как мы предположили, усилит общую идею фильма.
Поговаривают, что вся местная киноиндустрия зависит от судьбы этого фильма, что национальный туристический бизнес зависит от его успеха. «Австралия» на самом деле больше, чем просто фильм, не так ли?
«Австралия» не об Австралии, так же как «Касабланка» была не о Касабланке. Моих финансистов, банкиров, продюсеров и всех, кто вложил средства или душу в этот фильм, порой приходилось долго в этом убеждать. За эти годы мне пришлось написать 19 набросков «Австралии», прежде чем я нашел правильный язык и стиль! Это путешествие началось 4 года назад, когда я осознал, что если я люблю жить в Нью-Йорке, люблю мечтать в Париже, люблю танцевать в Бразилии, обожаю Шанхай за озорство и Лондон за веселье, Австралия все равно была и остается моим домом. Честно говоря, я не думаю, что смог бы сказать это раньше, потому что, как и многие молодые творческие люди, рожденные на краю мира, я был в бесконечном пути. Но сейчас, где бы я ни бродил, Австралия — мой центр. А для моих детей она — их корни. Поэтому в этом плане «Австралия» для меня — история моей возрожденной семьи и меня, снова нашедшего связь с нашей родиной и нашей локальной историей и спрашивающего: Что же это за место на краю земли, из которого мы все произошли? Неужели это наш дом? И если да, что же это значит?
Значит, «Австралия», если уж быть до конца откровенным, — семейный фильм?
Я знаю, что маркетологи будут встревожены, но я скажу, и это именно то, что я имею в виду: «Австралия» — семейный фильм! И что в этом плохого? Почему это так «не круто» пойти и посмотреть фильм всей семьей? Как получилось, что этот опыт просмотра кино несколькими поколениями одной семьи ушел в прошлое? С этим фильмом я приготовил стол, за которым могут сидеть все и получать истинное удовольствие.
Значит, Опра была права — сейчас больше, чем когда-либо, миру нужен фильм подобный «Австралии»?
Когда я начинал делать «Австралию», я знал, что мир находится на определенном повороте, так же как в 2001 году, когда я работал над «Мулен Руж» и произошел теракт 11 сентября, и тектонические плиты времени и истории пришли в движение, и нас всех подмяло под них. Выборы в Америке на самом деле были об Америке, стоящей лицом к лицу с риском, не так ли? И в то время, как мы с вами сидим тут, экономическое цунами бушует по всему миру, и, по правде говоря, никто и понятия не имеет, что же все это означает. Но, как я это вижу, мы должны быть сильными и продолжать рисковать. В 90-е мир был безопасным, и люди как будто онемели, создатели кино пытались втыкать булавки в публику при помощи постапокалиптических сцен. Но сейчас люди больше не онемевшие, они как будто кровоточат, и теперь главной функцией любого повествования является лечение.
Что же о вашем заживлении? Каков будет следующий фильм База Лурмана?
Сейчас мне нужна легкость. На моем пути встречается множество возможностей снять более легкий, более коммерческий, более высокооплачиваемый и потенциально более веселый фильм. Я всегда думал, что с удовольствием поработал бы над фильмом о Джеймсе Бонде или Гарри Поттере — мне нравится их магия, и я хотел бы внести что-то свое в них. Но мои фильмы имеют тенденцию становится эпическими жизненными историями, и у меня есть огромный ящик с вещами, которые я хотел бы сделать, и они не закончатся, пока я еще живу на этой земле, поэтому я разборчив!
После 4 эпических фильмов за 16 лет способны ли вы физически делать по фильму в год?
Может быть. Что угодно может случиться. Я имею в виду, что я бы с удовольствием. Мы делали много других творческих вещей в короткие отрезки раньше — журналы и предвыборные кампании, оперы и рекламные ролики. Но все, что я делаю, определяется тем, что сможет обогатить и наиболее полно выразить мою жизнь и жизнь моей семьи.
И все же с самого начала ваши фильмы служили обществу…
Во всех интервью, которые я когда-либо давал, никто этого не говорил, и я считаю, что это одно из наиболее точных описаний того, что я пытаюсь сделать и делаю. Когда я был ребенком, моего отца преследовала идея, что мы должны получить образование. Мы проходили десантные тренировки, учились выращивать зерно, играть на музыкальных инструментах, фотографировать. Одним из уроков были и бальные танцы, и отец возил нас на эти уроки, два часа туда и обратно. Видите, мой отец был ревностным энтузиастом, человеком, жившим по принципу «все может случиться». И у него была идея, что Геронс Крик (небольшое поселение в Новом Южном Уэльсе, Австралия, где вырос Баз Лурман. — Прим. ред.) должен обеспечивать театр рабочего класса для всех местных детей. Представители местного «Ротари» отреагировали: «Дети никогда не заинтересуются этим!» Но мой папа сплотил всех и организовал несколько автобусов, и столько детей пришли на бесплатные уроки танцев, что нам пришлось доставлять их партиями. Это был невероятный успех.
Причина, по которой я рассказываю эту историю, в том, что именно в тот момент я понял, что, несмотря на цинизм, страх, ругань и сокрушительное давление, театр и искусство, танцы и музыка могут объединить людей. Часть этой идеи есть в каждом моем фильме.
Рецензия на «Австралию»