Сердца бумеранг
24-летний юноша Костя (Яценко) живет на окраине Москвы с тихоней-мамой, работает машинистом в метро и в один прекрасный день узнает, что может в любой момент умереть из-за болезни сердца. Он выбирается из вечного подземелья на московский свет. И отправляется в финальную одиссею по бывшим любовницам и заведениям разной степени злачности. Ищет давно пропавшего биологического отца (тот оказывается малоприятным типом) и записывается на прием к народной целительнице (феерическая Рената Литвинова, приговаривающая заклинания и покалывающая главного героя иголочкой).
Премьера одного из лучших фильмов 2011-го на прошлогоднем Московском кинофестивале вызвала порядочную ажитацию – в первую очередь потому, что до нее никто и не слышал, что Николай Хомерики снимает новый фильм. Поудивлялись, поцокали языками, после чего фильм исчез, и только сейчас его выпустили тихой сапой в ограниченный прокат.
В фильмографии Хомерики «Бумеранг» выделяется вовсе не внезапностью своего появления. Даже по меркам этого крайне сдержанного режиссера это неожиданно лаконичная, простая и скупая в средствах работа – даром что снята она в черно-белой гамме. Хотя в ряд предыдущих картин режиссера «Бумеранг» встраивается достаточно легко. В «Девяти Семи Семи» ученые вычисляли формулу человеческой души, в «Сказке про темноту» владивостокская милиционерша разыскивала любовь, в «Сердца бумеранге», вполне ожидаемо, Хомерики взялся за смерть.
Тут читателя нужно успокоить: смерть для Хомерики не повод выдавить из зрителя эмоцию (читай – слезу) или обеспечить фильм парой-тройкой эффектных картинок. Смерть здесь – только, извините, драматургический материал. Хомерики интересует не прощание молодого простака с миром, а то, что с парнем происходит в момент, с позволения сказать, экзистенции. Осознания близкой смерти – как крайнего ее случая.
«Бумеранг» при ближайшем рассмотрении оказывается фильмом не столько про смерть, сколько про бессмысленную жизнь на автопилоте. То есть примерно про то же, что и почти все ленты русских режиссеров 2000-х, от «Шультеса» до «Свободного плавания»: жизнь без жизни, вечное скорбное бесчувствие, которое никак не получается разрушить. А если и получается – то ненадолго и с последующим возвращением в ад.
Хомерики все же выводит своего героя из этого заколдованного круга. Смерть (вернее, известие о ее близости) в данном случае – тот самый единственный выход на свет из тьмы, из темного узкого тоннеля метро на открытые, слепяще-белые пространства. И единственный выход из этого скорбного бесчувствия. Вывод неутешительный, но пугающе похожий на правду.