Жизнь в розовом цвете
Нью-Йорк, конец 1950-х. Все огни в концертном зале, равно как и все взгляды, направлены на сцену — а там без чувств лежит французская певица Эдит Пиаф (Котийяр), крошечная, щуплая, некрасивая женщина, только что потерявшая сознание из-за подорвавшего здоровье морфия. Для большинства ее выступление — лишь диковинка, возможность послушать песни на иностранном языке и поглазеть на ту, что стала символом характера совсем другого народа. Между тем символами просто так не становятся, и в течение следующих двух с лишним часов мы успеваем в этом убедиться.
Пиаф, рожденная в семье уличной певицы и циркового акробата, вынуждена жить в борделе, воспитываемая проститутками и поучаемая их клиентами. В детстве болезнь чуть не оставляет ее на всю жизнь слепой и глухой. Она поет за монетки на парижских улочках. На нее чудом обращает внимание толстый антрепренер-кривляка (Депардье). Дальше, что называется, по списку: слава, усыпанные цветами подмостки, любовь и увлечения, горечь утраты, наркозависимость, умершая в двухлетнем возрасте дочка. А букеты роз на сцену все несут и несут.
Перипетии "Жизни в розовом цвете" вряд ли станут откровением для тех, кто видел другие байопики о музыкальных звездах — скажем, "Рэй" и "Пройти по черте". Правда, режиссер Оливье Даан, уже снимавший оды женщинам непростой судьбы ("Обещанная жизнь") и подмочивший себе репутацию работой с главным французским киножанром последнего времени — невнятным полицейским триллером ("Багровые реки — 2"), во всеуслышание заявлял, что картина, которую он снимает, стандартным байопиком не будет. Тем не менее единственное, что он делает, чтобы уйти от клишированности жанра, — путает карты, играя с хронологией и раскидывая эпизоды из жизни Пиаф по фильму в произвольном порядке. Выходит у него то, что обычно получается у составителей сборников чьих-нибудь хитов, которые часто руководствуются той же логикой: в одной песне какой-нибудь Боно поет юным, еще не сломавшимся голосом, в следующей старчески похрипывает, а потом вдруг снова неожиданно молодеет. Представление о силе таланта складывается, конечно. Но жизненной логики (а ее можно проследить даже в биографиях таких, с точки зрения обывателя, нелогичных личностей, как Пиаф) подобное повествование лишается напрочь. А так — все элементы байопика в фильме Даана налицо — гул благодарной толпы поклонников, вредные привычки, что так присущи звездам, узнаваемые лица в кадре, узнаваемые песни за кадром, пафос, создаваемый полетами камеры по характерным пейзажам и любовно украшенным (или загаженным) интерьерам.
Впрочем, самый важный элемент удачного жизнеописания — уверенная и самоотверженная игра актера в главной роли — здесь тоже на месте. Правда, в отличие от Джейми Фокса и Хоакина Феникса в тех же "Рэе" и "Пройти по черте", исполнительница роли Пиаф Марион Котийяр, когда дело доходит до пения, лишь артистично открывает рот, но не отдать ей должное за все остальное было бы настоящим преступлением. Актриса проживает каждый кадр как последний, с кровью выплевывая пропущенные через себя черты образа своей великой героини на грязные булыжники улиц Монмартра и использованные шприцы на коврах отелей. Понятно, что она очень похожа на смешную и нескладную Пиаф, понятно, что она дотошно скопировала мимику и жесты певицы во время выступлений, но то, с какой неподдельной болью Котийяр смотрит на возлюбленного героини во время их последней встречи, пониманию поддается с трудом. Наверное, это и есть то, что называют талантом. Без Котийяр этого фильма попросту бы не вышло. Ну и, конечно, его бы не было без самой Пиаф, ее жизни, что так и просится в сюжет мелодрамы, и ее голоса, такого чистого и, несмотря ни на что, живого.