Пекло
В своем большом космическом путешествии режиссер Бойл и его постоянный сценарист Алекс Гарланд все равно переехали хвост Чужому, чуть не врезались в Солярис и провезли в космос "зайцами" упырей из своих "28 дней спустя". Но Бойла это мало беспокоит: он говорит, что сегодня, берясь за космическую тему, не избежать влияния Тарковского, Кубрика и Скотта, а новоприбывшим режиссерам остается только грамотно распорядиться аллюзиями на научно-фантастическую классику.
Поначалу в "Пекле" все и вправду довольно грамотно. Чего стоит только зачин: Солнце стремительно гаснет, и международная команда космолетчиков летит туда на корабле с саркастическим названием "Икарус-2" — "менять батарейки". Этот корабль, разумеется, напоминает все звездолеты из всех космических лент сразу: неприятные коридоры, как в "Чужих", переходят в пункт управления полетом, как в "Стар Треке", в котором покоится искусственный интеллект, как в "Космической одиссее". Оригинальная деталь — от жесткого излучения звезды "Икарус" отгорожен прекрасным золотым экраном, скафандры астронавтов тоже сделаны из солнечного металла.
В полете, разумеется, начинаются конфликты, интриги и вооруженные разборки. На тридцатой минуте команда слышит сигнал бедствия своих предшественников. Пять минут спустя пожар уничтожает "легкие" корабля — живописную систему оранжерей. Становится душновато, но интересно. Поначалу. Сценарий Гарланда ставит перед космонавтами занимательные задачи: им все время надо решать, кем пожертвовать ради общего дела и как сделать это погуманнее. Жертвовать приходится часто, потому что на "Икарусе" все время что-то ломается. Другое дело, что решения принимает команда отмороженных тюфяков — иногда даже кажется, что они летят не на Солнце, а на какой-нибудь ледяной Плутон.
У каждого из персонажей тут всего одна черта: у физика Капа (Киллиан Мерфи) — бездонные голубые глаза, у ботаника Коразон (Мишель Йо) — слезливое умиление флорой, у астронома — черные солнечные очки, а героиня Рози Берн просто влюблена в физика. Героика — как в советском кино: плакатное самопожертвование не оттеняется никаким цинизмом, грубостью, хамствоми прочими человеческими свойствами. Астронавты совершенны и стерильны в своей обычности. Так что симпатии зрителя плавно переходят на сторону Космоса — он здесь главная достопримечательность.
По мере приближения к Солнцу (которое, как и Солярис у Тарковского, оказывается метафорой Бога) на первый план выходят вопросы метафизики. Но и они тоже решаются непростительно утрированно.
Как мы с Бойлом знаем еще из "Чужого", всякая космофантастика должна иметь свои пять минут резни в металлических коридорах. Тут тоже прячутся за переборками и бегают со скальпелем наперевес. Но кровь на чистом ламинате и загоревшие до костей люди — семечки рядом с пылающей красотой солнечных протуберанцев. Что тут действительно режет по живому, так это чистый белый свет, которым затейник-режиссер заливает экран каждые пять минут. Берегите, короче, сетчатку.