Интервью: Антон Корбайн
А правда, что вы обижаетесь, когда вас называют рок-фотографом?
Смотрите, у меня за всю жизнь вышли четыре книжки. Одна с серой обложкой, другая — с Клинтом Иствудом, третья — с Дэнни Де Вито, а четвертая — с черной. Это, скажу вам, нетипично для рок-фотографа. Вообще, я люблю подходить ко всему с умом, ну типа как интеллектуал. А снимать рокеров, по-умному, — это оксюморон, они же либо недоросли, либо просто животные. В Англии на мне стоит клеймо, тут мне никогда не устроят музейную выставку. Невероятно. В Европе — пожалуйста, а тут — нет. Англичане, по-моему, не осознают масштабы моего творчества. Здесь никто меня не любит (смеется). Я достаточно пафосно это произнес?
А как бывшие участники группы реагировали на то, что вы снимаете кино о них?
Питер Хук, басист, говорил, что я «слишком контролирую» процесс съемок фильма. Ну а что еще должен делать режиссер, если не контролировать процесс?
Почему вы решили, что можете снимать кино?
Я не учился на режиссера, в кино никогда особо и не ходил, времени не было. Зато я очень хорошо знал Joy Division и уже очень давно хотел снять фильм, только все собирался с духом. Непросто смахнуть все со стола и сказать себе: «О’кей! Я беру годовой отпуск и делаю кино». Мне не хотелось заниматься мифотворчеством, хотелось просто снять человечное — как мои фото — кино.
Говорят, вы вложили свои деньги в производство картины.
Да, были сложности с финансированием, и я не хотел откладывать съемки на середине. Пришлось выложить половину бюджета — около миллиона фунтов — из своего кармана. Но это нормально, если ты настоящий художник. Живописец ведь сам покупает холст и краски. Выгода тут в том, что фильм становится тобой, ты становишься фильмом, дышишь им. В твоем мире больше не остается ничего — и для картины это очень хорошо.