SOLARIS

Здесь что-то с совестью. Мультидисциплинарный проект Solaris в Музее Москвы

Автор: Нелли Когут

Solaris — проект Театра Практика и Музея Москвы, объединивший театр, современное искусство и медиатехнологии. За выставку, существующую вне контекста спектакля, хоть и родственно с ним связанную тематически, отвечает арт-группа ППСС (Павел Пепперштейн и Соня Стереостырски), за постановку — Дмитрий Мелкин.

Всеобъемлющее пространство «Соляриса», занявшее все помещение «Провиантских складов» Музея Москвы, предлагает переосмыслить окружающую нас реальность в двух ключах. Во-первых, через мифологию города, заложенную в исторических и не только объектах. Ее художники рассматривают как некое подсознание мегаполиса, ведущее с каждым жителем свой семантический диалог. Во-вторых, проект позволяет поразмыслить над этическими вызовами, которые ставит перед нами набирающий какую-то космическую скорость технических прогресс — об этом уже в самом спектакле.

На выставке к материальным объектам (картинам) с помощью специального мобильного приложения добавляется поверхностный цифровой слой, проявляющийся на экране смартфона и как бы обнажающий скрытую мифическую сущность Москвы — ее скрытое под землей «альтер эго» под названием Нефтярис. Дополненная реальность в смартфонах в принципе очень активно используется в современном искусстве: виртуальные объекты помогают получить иное впечатление от привычных москвичам значимых сооружений вроде Кремля и Мавзолея Ленина. Вроде бы все к ним привыкли, но нельзя, например, отрицать тот факт, что образ мертвого человека в самом сердце города не оседает черным нефтяным пятном где-то на периферии подсознания.

Спектакль не повторяет содержание романа Станислава Лема или фильма Андрея Тарковского. Екатерина Бондаренко на их основе создала новый текст, заменив разумный мыслящий океан, посылающий ученым-«соляристам» на околоорбитальной исследовательской станции проекции из их же подсознания, на искусственный интеллект — математическую модель в виде нейронной сети, бросившую вызов человечеству.

В этой новой реальности нейросетями заменили правительство, что привело к минимизации налогов и справедливым судам. По сути, упразднена политика, но самой большой загадкой времени оказалось возникновение человеческого разума.

Трое ученых (Сарториус — Сергей Епишев, Снаут — Игорь Миркурбанов и присоединившийся к ним нейропсихолог Крис Кельвин в исполнении Владимира Мишукова) заняты тем, что пытаются выяснить природу являющихся к ним материализованных нейросетью гостей. Последние принимают облик брошенной дочери, таинственной возлюбленной, покончившей с собой (как считает Кельвин — из-за него) жены. Цифровой Солярис активизирует вытесненные очаги памяти — то, что герои хотели бы забыть, и, как верно подмечает Крис, «здесь что-то связано с совестью».

Однако чем дальше, тем становится ясней, что первый и важнейший закон робототехники Айзека Азимова — «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред» — соблюдать никто не собирается. Встреча с фантомами (их играют Мириам Сехон, Кристина Соболева и Александра Черкасова-Служитель) превращается для героев в столкновение с собственным чувством вины и стыда, персональный экзистенциальный ад, проживаемый снова и снова — фантомы бессмертны, сколько не пытайся их убивать. Как говорит одна из героинь: «Только если убьешь самого себя».

Sci-fi все больше становится похож на нашу современную реальность, ИИ управляет все большими областями жизни человека, вопросы, которые ставятся в спектакле — отнюдь не праздные. Интересно, что образ цифрового океана, настолько враждебный к человеку, человеком же и создан — по образу и подобию своему. В самом деле — разве нежно любимые всеми соцсети при всей видимой демократичности интернета не стали отражением социальной структуры общества с его стратификацией и различным статусом индивидов, даже в виртуальной реальности?

Наша интеграция в цифровой космос настолько велика, что идея создания собственной цифровой копии уже не кажется чем-то далеким и несбыточным. Человечество и так уже вглядывается в современные технологии как в огромное черное зеркало. О вероятности того, что искусственный интеллект однажды обретет самостоятельность, выйдет из-под контроля и решит, что человек ему больше не нужен, говорят многие исследователи.

В размышлении над этими вопросами создатели спектакля оказываются ближе к Тарковскому, чем к Лему. У Лема это был страх перед чем-то принципиально непознаваемым, иным. Тарковский же миф о Солярисе представил с позиции Достоевского как беспощадное зеркало нашей совести. Виртуальный мир, идя вслед за реальностью первой, впитал и все человеческие грехи, поэтому персонажи спектакля на протяжении действия пытаются решить вопросы нравственной чистоты, покаяния и искупления.

Сценографически концепцию Мелкина воплотила команда медиахудожников Curiosity media lab (Ян Калберзин и Евгений Афонин). Лазерная проекция на различных видах поверхностей — уже распространенное явление в театре. Целью использования этой технологии в «Солярисе» является формирование физического пространства спектакля, иногда выходя даже за пределы коробки сцены.

Графика здесь представляет собой простые геометрические фигуры или абстрактные формы: цифровые прямоугольники и сетки, постоянно трансформируясь, заполняют собой задник, пол, потолок, периодически вторгаясь в зрительскую часть.

При этом цифровые технологии не становятся в спектакле средством выразительности, никак не взаимодействуя с актерами на сцене, не реагируя на их действия и не побуждая их самих к какой-либо реакции. Примеров обратного можно найти огромное количество — взять хотя бы постановку 2016 года шекспировской «Бури», осуществленную английским театром Royal Shakespeare Company. В спектакле один из героев, фантастический персонаж, дух воздуха Ариэль, присутствовал сразу в двух измерениях — физическом и цифровом. С помощью технологии захвата движения действия реального актера становились основой для виртуальной модели героя, которая проецировалась на различные плоскости. Тут важно то, что проекция выступает полноправным участником происходящего на сцене, а не цифровой «подпоркой» для игры актеров.

Самое интересное в спектакле касается работы артистов, всех очень разных, но без исключения обладающих достаточной силой харизмы и таланта, чтобы не стать функцией самодовлеющего визуального языка режиссера. Так, одной из важных частей спектакля становится не цифровое, а напротив, живое, человеческое, телесное — вокал в исполнении Мириам Сехон. В финальной песне есть строки «Если ты мой настоящий друг, если нам хорошо вдвоем, если ты мой спасательный круг, мы поплывем», еще раз напоминая заветную формулу «человеку нужен человек».