Пена дней (фильм, 2013)

Богатый (шутка ли — 100 тыщ дублезонов в сейфе) парижский бездельник Колен (Ромен Дюрис) живет в модной квартирке на бульваре Луи Армстронга — с всемогущим поваром-негром Николя (Омар Си) и деловитой мышью-домоправительницей — и не тужит. Николя хорошо готовит фаршированного колбасюся и всегда даст правильный жизненный совет; когда скучно, можно сходить на каток, потанцевать скосиглаз или почитать новую статью Жан-Соля Партра (которым отчаянно болен лучший друг Колена Шик) — словом, у Колена всегда хорошее настроение, а в остальное время он спит. Но тут он встретит на танцах Хлою (Одри Тоту), они покатаются на облаке, поцелуются на скамейке рядом с птичником и поженятся. Потом у нее в груди вырастет кувшинка, деньги кончатся — и Колену придется устроиться на работу, чтобы платить за лечение жены. Хлоя все равно будет угасать с каждым днем — а с ней будет угасать и поначалу красочное изображение, пока не обернется к финалу совсем уж мутным ч/б.

Идея отдать экранизацию романа Бориса Виана, горячо любимого студентками гуманитарных факультетов, на откуп Мишелю Гондри казалась, пожалуй, беспроигрышной — кому еще визуализировать капризы виановского языка, как не главному в современном кино носителю эстетики плюша и фольги, этому гордому спецу по умилительно-сердечному DIY? Скажем прямо, в «Пене дней» причудливый стиль Гондри работает не то чтобы вхолостую, но со значительным перерасходом сил — стены на глазах обрастают мхом и паутиной, оживают дверные звонки и кухонные приборы, шумит за стеной мышь, простые люди в необычных обстоятельствах с каждым кадром все стремительнее превращаются в обыкновенные карикатуры. Невесомый, джазовый роман Виана о том, как незаметно жизнь, до того нежно журчавшая пузырьками шампанского, оборачивается адским водоворотом, в руках Гондри вдруг обрастает вещами, миловидными материальными объектами, не добавляющими истории ничего, кроме быстро начинающего утомлять инфантильного обаяния. Из-за этого не достигают цели и действительно удачные режиссерские решения (как постепенное обесцвечивание кадра, символизирующее таяние любви, ее уход в область воспоминаний), тонущие в пене избыточной визуальности. Часто и вовсе кажется, что те или иные экранные причуды нужны Гондри, только чтобы доказать богатство своего воображения — само по себе это не проблема, но для воображариума Виана уже лишний груз. Вместо того чтобы бурлить, «Пена дней» тянется к своему несчастливому финалу изматывающим механизированным спектаклем (вообще, логично, что лучшей постановкой романа по-прежнему остается опера Родиона Денисова — редкий жанр, терпящий и приветствующий стилистическую чрезмерность) о тщете всего сущего, включая самые красивые на свете истории любви, — удивительный, конечно, эффект: вроде бы Гондри экранизировал Виана, а получился все равно Жан-Соль Партр.