Четырежды (2010 год)

На высоком холме безвылазно сидит одинокий пастух (Джузеппе Фуда). Неспешно живет и выгуливает коз в маленькой деревеньке в Калабрии, кашляет, что твоя Грета Гарбо в лучшие годы, — а лечится напитком, настоянным на пыли, собранной в местной церкви. Однажды старик забывает выпить эту микстурку, и той же ночью на холм спускается смерть. Душа пастуха при этом продолжает жить — сначала в теле козла, затем в окрестном дереве и, наконец, в мешке угля, главного экспортного товара всего региона.

Поначалу этот гибрид художественного и документального кино (здесь почти нет диалогов — и уж тем более не ждите субтитров) кажется европейским ответом тайскому «Дядюшке Бунми», также, правда, с куда большим успехом, имевшему дело с темой реинкарнации. Но если Апичатпон Вирасетакун перемалывал в «Бунми» не только национальный, но и собственный опыт, то снявший «Четырежды» Микеланджело Фраммартино хладнокровно держится на некотором отдалении от своего материала. В итоге финт с перемещением душ кажется лишь сценарным приемом, а не продуктом убеждений самого режиссера. Да, каждый кадр здесь завораживающе скомпонован — особенно невероятно длинный план, в котором из-за небольшого ДТП рушится любовно выстроенный загон для коз, — но и столь же завораживающе пуст. Можно буквально почувствовать, как Фраммартино выстраивает свою псевдометафизическую конструкцию, — так явно он рифмует еще живого пастуха с грудами угля на деревенских крышах, так сильно он торопится предъявить свое нехитрое («Прах к праху, пепел к пеплу»), но столь пафосно представленное откровение. Не верующий, а проходимец, не иначе.