10 книг про это (мужская версия)

1.Джованни Боккаччо,«Декамерон»

«Декамерон» по праву открывает любой хронологический перечень европейской эротической литературы. Как, впрочем, и любой хронологический перечень европейской прозы как таковой. И это, видимо, не случайное совпадение. Приводя истории, которыми потчевали друг друга юноши и девушки, спасавшиеся на уединенной вилле от флорентийской чумы 1348 года, Боккаччо не только рассказывает о том, что и горожане, и монахи порой предавались плотскому греху (что, конечно, новостью
не было), но и описывает, как именно они это делали. Нам, пресыщенным полуночным телевидением, это кажется само собой разумеющся, но вот, например, Чернышевский в романе «Что делать?» особо подчеркивает, что Вера Павловна читает Боккаччо, — и это было такой же резкой отличительной чертой «новых людей», как и открытый брак.

2. Пьетро Аретино, «Похотливые сонеты»

Пьетро Аретино (1492—1556) был настоящим человеком Возрождения: неукротимый темперамент и выдающиеся способности прекрасно уживались в нем с полной беспринципностью.Свои «Похотливые сонеты» он написал в качестве дружеской услуги художнику Джулио Романо, сделавшему «эксклюзивный» альбом из 16 гравюр, изображающих различные позы. Шутка обошлась ему дорого: Аретино был с позором отлучен от папского двора и изгнан из Рима. Впрочем, нет худа без добра: он обосновался в Венеции и жил там на широкую ногу в полное свое удовольствие.

3. Джорджо Баффо, Иван Барков

Два похабных поэта XVIII века — венецианский патриций, государственный деятель Джорджо Баффо (1694—1768) и русский семинарист-латинист Иван Барков (1732—1768) — имеют между собой много общего и многим же различаются. Наследие Баффо собрано и изучено, а опусы Баркова, несмотря на всю их легендарную славу, в сущности, плохо известны. Изящные сатиры Баффо написаны на венецианском диалекте времен Казановы (как пьесы Гольдони, только гораздо гуще), и понять их сейчас непросто даже итальянцу. Стихи же Баркова, хотя они тоже порою бывают архаично тяжеловесны, а порою просто грубы, прекрасно понятны всякому человеку, чей родной язык — русский.

4. Aлександр Пушкин, («Гавриилиада»,«Руслан и Людмила»,«Царь Никита» и т.д.)

Пушкина потому и называют «наше все», что у него действительно можно найти все. В том числе и «это», причем в полном диапазоне — от подростковых гиперсексуальных фантазий в лицейских стихах (именно про них Синявский заметил, что Пушкин вбежал в литературу на «тонких эротических ножках»)до размышлений и наблюдений опытного мужчины за 30.

5. Aлександр Куприн,«Суламифь»

Библейская «Песнь Песней», по мотивам которой Куприн написал в 1908 году эту повесть,уже сама по себе полна высочайшего эротического напряжения, но его нужно уметь распознать под архаичной манерой изложения. Куприн же, будучи все-таки писателем-реалистом, обнажает (здесь данное слово особенно уместно) это напряжение и, в духе своего времени, придает ему густейший декадентский колорит. Выглядит это сейчас немного старомодно, но надо иметь в виду, что опусы современников Куприна, признанных в свое время эротоманов Пшибышевского или Арцыбашева, читать ныне просто невозможно.

6. Исаак Бабель, «Гюи де Мопассан»

Этот небольшой рассказ отделяют от «Суламифи» меньше 15 лет, и он (как и прославившая Бабеля «Конармия») тоже весь пропитан эротизмом, но тональность его уже совсем другая. От декадентства не осталось и следа, зато куда больше молодой голодной злости. Неудивительно: недаром же Бабель заявлял в той же «Конармии», что «смотрит на мир как на луг, по которому гуляют женщины и кони».

7. Иван Бунин «Натали» («Темные аллеи»)

Упоминание здесь «Темных аллей» Бунина предсказуемо и, можно сказать, неизбежно. Между тем обстоятельства создания этого авторского сборника рассказов таковы, что попадание его в список «классики эротической литературы» можно счесть чудом. Судите сами: живущий почти в нищете 70-лений русский писатель в оккупированном немцами Париже живописует любовные томления и приключения в дореволюционной России. Казалось бы, может ли тут получиться что-нибудь настоящее? Но у Бунина получилось. Потому ли, что тихая стариковская грусть об ушедшей молодости слилась здесь с горячей тоской о потерянной родине, или просто потому, что Бунин — один из лучших русских писателей ХХ века, но ни брюзжания, ни старческого эротоманства в «Темных аллеях» нет ни капли.

8. Владимир Набоков, «Лолита»

Про «Лолиту» можно сказать то же, что и про «Темные аллеи»: без нее любой список эротической литературы будет неполным.
Но, в отличие от Бунина, к моменту выхода романа, в 1955 году, Набокову было 56 лет, книга и права на экранизацию принесли ему устойчивый доход, так что последующие 20 лет, до самой смерти, он имел все основания говорить о своем детище: «С тех пор как моя девочка кормит меня…». С другой стороны, скорее всего, именно «Лолита» стоила Набокову Нобелевской премии: шведские академики не решились дать премию за роман о любви взрослого интеллектуала к 12-летней оторве, несмотря на все толкования, что, мол, роман-то не о педофилии, а о невозможности настоящей любви, о взаимонепонимании Европы и Америки и т.д.

9. Мишель Уэльбек, «Элементарные частицы», «Платформа»

Уэльбека часто называют «Колумбом секса». Это действительно так. Подобно тому как Колумб превратил таинственную манящую страну, царство загадочного Пресвитера Иоанна, в простую колонию, которую можно спокойно грабить, Уэльбек стал рассуждать на самые «знойные» темы бесстрастным будничным тоном медицинского справочника. Это производит тягостное, отталкивающее впечатление, а наш мизантроп того и добивался.

10. Алексей Иванов, «Золото бунта»

Во всех книгах пермяка Алексея Иванова на разные лады развивается идея особой «уральской цивилизации». И в «Золоте бунта», действие которого разворачивается в конце XVIII века, эта цивилизация обрисована особенно ярко. По великой уральской реке сплавляются тысячепудовые барки, ледяные воды и непроходимые леса кишат богами и демонами. Деревянные идолы ургаланы хранят чужие души, которые передаются от человека к человеку через соитие — особенно если это соитие с вогульской (мансийской) шаманкой.