Посторонним В
В раздевалке, в принципе, как и в бане, – все равны. В раздевалке спортивного центра, ну или фитнеса – кому что милее – помимо равноправия струится меж шкафчиков дух соперничества. Мужчины все-таки. Входящие в раздевалку – само собой – господа. На них пиджаки и часы, они только из офиса, телефон еще не остыл от звонков. В каждом есть какая-то неуловимая надменность. Вот вы, мол, потные, мокрые, голые, а я в парфюме и туфлях, и я король. Картина практически маслом со строительства пирамид – голые рабы вспрели от труда, надзиратель свистит в воздухе плеткой, почесывая левой сандалией правую икру. Голому человеку всегда неудобно рядом с одетым. Три минуты – и одетый, само собой, займет место «раба», а следующий вошедший испытает то же сладкое чувство преимущества над ним. Переход от господина к «слушаюсь и повинуюсь» происходит в один момент – снятия носков. Как только мужчина стягивает второй носок – он становится беззащитным, как Самсон, лишенный волос. Мужчина стыдливо подгибает пальцы ног и старается как можно скорее натянуть спортивные носки, кроссовки – так он вновь обретает уверенность. В подогнутых пальцах ног кроется самое трогательное, скрытое от глаз женщин. Так мужчина ведет себя только среди своих, тут все делают так, нечего волноваться. Но стоит надеть кроссовки – снова соперничество. Мужчины у фена – это песня. Фен дает ощущения, сравнимые с теми, когда тебя стригут. От тебя как будто в этот момент ничего не зависит, фактически невесомость. Мужчина с феном подобен парящему Икару, который верит, что полет продлится вечно. Он закрывает глаза и отдается этому чувству целиком. В эту минуту он в нежности, обволакиваемый югом, дурные мысли уходят. Кажется, вот бьются психологи над проблемой стресса в современном обществе. Повесьте в офисе пару фенов – для мужчины это как уголок медитации, кармическая перезарядка. Мужчина, идущий в душ, – воин. Он проходит через ряды скамеек и шкафчиков, как гладиатор. Это его жесткий подиум. Шампунь в его руке – не знающая пощады рапира. Полотенце – сеть, которую он готов накинуть на притаившегося за углом льва или кровожадного противника. Это его минута славы. Мужчина после душа – обезоруженный, ранимый. Он, как младенец, вырвавшийся на свет божий, открыт всему удивительному, такому вновь пришедшие с улицы в пиджаках кажутся чем-то враждебным. Он уже отзанимался, отскоблился, помедитировал. Они – еще заряженные городом и делами – не сбросили с себя Веру Ивановну, не подписавшую смету, секретаршу Лену, напутавшую адреса, и менеджера Дмитрия, сорвавшего переговоры с важным клиентом. Голый после душа, на третьем уровне «отпускалова», прочистивший рецепторы и поры, конкретно ощущает всех этих Лен и Дим и будничные затыки вновь прибывших. Будь моя воля, я бы, как на приеме у психиатра, четко бы разделил потоки «до» и «после». Энергетика, как принято говорить, диаметрально противоположная. Но вернемся к мужчинам. Мой любимый типаж – натягивающий подштанники. Одни проворачивают это с деловым обеспокоенным видом, другие – с явным стеснением. «Как состав не пришел? Мы с Красноярском сегодня согласовали!..» – а сам наполовину в подштанниках, оглядывается с извиняющимся взглядом вокруг. Мол, извините, ребята, что так по-деловому, а сам при этом в таком виде. Ребята кивают, понимают же. На подштанники – брюки, ремень, сумку на плечо – и в социум. К вам, любимые женщины. Рядом с вами мы сильные, уверенные. У нас нет животов, мы не лысеем, мы знаем, чего хотим. Мы дышим. Мы любим. Парим. И никаких падений!