Лиза Боярская о фильме «Ирония судьбы — 2»

— Что для вас лично «Ирония судьбы?

— Куранты, елка, Дед Мороз, мандарины, оливье, «Советское шампанское», хлопушки и «Ирония судьбы» — обязательно. Это главный аккумулятор Нового Года. В детстве, я смотрела фильм в компании родителей, затем стала воспринимать его как отдельное произведение, потом стала всматриваться, цитировать, находить иные смыслы. Сейчас — следующая стадия, когда ты не смотришь фильм, а просто включаешь в каждой комнате телевизор, и он идет, а ты накрываешь на стол, нарезаешь салат. То есть это некая настройка, прелюдия к Новому Году, повторяющаяся каждый год 31-го числа. Фильм идет, как снег за окном, как атмосферное явление.

— Считаете ли вы «Иронию судьбы» трагедией?

— Для меня это сказка. Я и сама верю, что 31-е число — это день, когда происходят очень важные вещи — вот так, вдруг. Это может быть что-то, на первый взгляд, незначительное, мимолетное — ты на кого-то оглянулся на улице, но это меняет твою жизнь.

— Разве вам не жаль героев, которые так нежно подарили друг другу подарки, решили всегда есть вместе заливную рыбу, а тут врывается нахальный пьяница и гробит все эти прекрасные намерения взрослых, состоявшихся людей?

— Это не трагедия, это испытание! И та Надя, и моя героиня, тоже Надя, — поставлены в ситуацию, когда 31-го числа их судьба должна перемениться. И весь тот фейерверк, взрыв событий, который следует за появлением Лукашина, просто должен все расставить по своим местам, как оно должно быть на самом деле. И это происходит не на протяжении месяцев, когда есть возможность проверить-перепроверить отношения, понять, нужны ли мы друг другу, а закручивается раз и навсегда — под Новый Год.

— Кто вам симпатичнее — Ипполит или Женя Лукашин?

— Конечно, Лукашин, конечно, Женя. Потому что в моей жизни, как и в жизни Нади не хватает одного и того же — романтики, какого-то безумия. Слишком много обязанностей, вещей, которые нужно делать каждый день, а безумства, дурмана — нет. Лукашин как раз олицетворяет эту романтику, без которой жить невозможно.

— Если вспомнить ту песенку Лукашина, которую здесь поет Хабенский, все-таки «иметь» или не «иметь»?

— Я думаю, что иметь. Очень часто я сама понимаю, что отказываюсь от стольких ситуаций, которые могли бы произойти. Слава Богу, и плохое отпугиваю, но и хорошее тоже. А недавно поняла, что не стоит этого делать. Я просто трусила. А один раз попробовала не струсить, и поняла, что так надо жить, что вот она, жизнь, и надо хватать ее за каждую веревочку. Черт знает, чем это может обернуться! Надо действовать, потому что жизнь не такая длинная, и если ты сам не наполняешь ее яркими событиями и не решаешься на что-то, то все крайне тускло. Надо решаться, падать головой в омут и не бояться — ни в любви, ни в работе.

— Что бы вы ответили людям, которые считают, что новый фильм разрушил главную сказку их детства? Что сам факт продолжения разрушает магию оригинала?

— Важно, что это не римейк, что это именно продолжение. Этот фильм нельзя было не сделать! Его нужно было снять обязательно, чтобы соединить разные поколения. Потому что эта история про чувства и человеческие отношения, могла произойти и тридцать лет назад, и в позапрошлом веке, и сегодня, и может произойти через сто лет. Еще интересно понять, как эта ситуация могла повториться в наши дни в соответствии с нашими представлениями о благополучии, о том, что могло бы быть хорошо для персонажей.