Петр Швецов. «Забор»

Вы давно не открывали больших выставок. Последними были "Голова архитектора" в галерее Anna Nova и "Цусима" в Петропавловской крепости. Над чем работаете сейчас?

Я сейчас делаю огромный проект для "Арт-Москвы". И одновременно еще один — для Петербурга. История такая: есть галерея Anna Nova, которая считает меня своим художником. И есть галерея Navicula Artis. Это два принципиально различных места. Галерея Anna Nova — коммерческая, Navicula — совершенно некоммерческая. Первая — роскошная, вторая — убогая. Navicula — это моя любимая галерея в городе. У них прекрасная, чистейшая репутация, совершенно не за что краснеть. Но вот их пространство после этого ужасного советского ремонта на Пушкинской, 10, — чудовищно плохое. Оно меня всегда раздражало, и я уже пытался что-то с ним сделать. Однажды я там нарисовал самолет на потолке. Но этого явно было мало, чтобы его исправить.

Теперь вы придумали что-то более радикальное?

Да. Так все получилось странно, завязался такой узел: Anna Nova финансирует этот проект, Navicula предоставляет свое помещение, чтобы я мог превратить его в другое помещение. Они делят между собой славу. При той странной неоформленной ситуации, которую мы имеем с галереями в нашем городе, мне нравится парадоксальность этих отношений. Мне трудно сказать, почему все на это пошли. Этот проект полностью удовлетворяет мои архитектурные амбиции. Происходит все так: приглашаются два-три пьяных работника, которые строят в галерее забор из горбыля высотой примерно два двадцать — высокий. Брутальный заборище. Он перегородит всю галерею, создаст совсем другой архитектурный объем. А все пространство, которое остается за забором, выкидывается в космос за ненадобностью. Затем забор будет весь заклеен рисунками, их около тысячи. Помните Сенную площадь в 1991 году? Махровые заборы, в несколько слоев покрытые объявлениями.

Рисунки все ваши?

Все мои. Они сделаны поверх старых фотографий и рекламных вырезок. Вот тут видно, под моим рисунком, ребенок стоит в панамке и сандаликах 70-х годов. Здесь можно рассмотреть какие-то грибочки, дачу, людей в тренировочных костюмах, бабушку чью-то, которая уже 15 лет назад умерла. А это женщина на кладбище стоит перед могилкой.

Это целиком советский мир?

Да, в основном это советские фотографии.

А это что за штуковина?

В галерее будет стоять стул или нечто вроде стула, тоже из горбыля, такая производная двух родителей: мама — вышка на зоне, а папа — стул из американского сериала про пляжных спасателей. И там наверху сидит девушка.

И башня Татлина маячит в качестве предка?

Естественно! Но у девушки есть практический смысл: рисуночков тьма, а от тьмы сколько ни отнимай, не убавится. Поэтому, я предполагаю, кому-нибудь захочется их украсть. Эти рисунки очень хочется иметь, повесить в туалете или в ванной. На всех нарисованы женщины. Полуголые или совсем голые.

Украсть, и правда, хочется. И вы собираетесь с этим бороться?

Если бы этот проект был одноразовый, я бы мог легко отдать 30 процентов на разграбление. Но поскольку я его везу в Германию, я не могу этого допустить. Девушка там будет сидеть с мегафоном, как цербер. А с другой стороны, девушка эротическая.

Будет кричать: "Руки прочь?"

Ну да: "Отойдите на шаг!", что-нибудь в этом роде. Мое рисование — невинное, эротики в нем нет. Но вот то изображение, которое пролезает снизу, из-под рисунка, — оно придает дикую порнографичность изображению.

А в Германии что будет с забором?

Там это по-другому будет выглядеть. Я выкидываю 100 квадратных метров ценнейшего выставочного пространства, окружая его забором. У нас же были заборы, и за ними неизвестно что, и знать не нужно, что там. А картинок даже больше тысячи будет. Для них это будет работать, я думаю, как такая мощная азиатчина. Западный художник взял бы 20 рисунков и сделал много копий, чтобы все заработало. Нарисовать 1200 хороших рисунков, только хороших, потому что плохие я уничтожаю, да еще повесить их, как в сортире…

Вы же их с натуры делаете?

Да! В этом-то и штука. Немцы, я думаю, будут поражены.