Гастроли Балета Прельжокажа: «Времена года»

Три года назад против приезда театра Анжелена Прельжокажа в Москву протестовали озабоченные православные: в "Благовещении" роль Aрхангела Гавриила была отдана балерине, и фундаменталисты подозревали, что на сцене между двумя женщинами может произойти что-то нехорошее. Но ангел сделал несколько па, целомудренно чмокнул Марию в живот и растворился в пространстве. Однако сказать, что публике не обеспечили обещанного скандала, нельзя: в "Весне священной", которая шла в тот же вечер, танцовщицы демонстративно снимали трусы и укладывались на зеленые пригорки; мужчины трудились над ними яростно, в соответствии с музыкой. Да, Прельжокаж это любит: чтобы народ выходил со спектакля и сообщал знакомым: представляешь, а вот этот!.. Вот этот в Парижской Опере восемь лет назад поставил "Казанову", в котором героиня вдумчиво листала справочник по венерическим заболеваниям. Но родившийся в Париже албанец свою мировую славу, свой театр в Эксан-Прованс и свой орден Почетного легиона получил все-таки не за эпатаж. Ну или не только за него — что докажет именно спектакль "Времена года".

Прельжокаж невежлив с музыкой (он кромсает партитуры, устраивает незапланированные паузы) — и при этом удивительно музыкален. За это его и любят во всем мире, а еще — за потрясающие "картинки".

Он умеет выбирать художников. И он умеет вплавлять танцы в сценический пейзаж. В "Парк", сделанный им двенадцать лет назад для Парижской Оперы, он позвал Тьерри Лепру, и там расцвел Версаль: дамы и кавалеры в нижнем белье резвились среди геометрических кустарников. А для постановки "Времен года" был приглашен Фабрис Ибер.

Сияние пляжа, торжество снега, полоски первой травы. Вместе с солнцем и луной над сценой повисли и части одежды, и стул, и что-то вроде подушки. Отмечая перемену сезонов, они перемещаются в воздухе — и еще меняется свет, то желтый, то синий, то ослепительно белый. Быть может, эти висящие в небе штуки — знаки зодиака: кто-то родился, например, под знаком дамского корсета. Или мобили-погремушки, подвешенные кем-то сверху, чтобы успокоить яростно прыгающую человеческую толпу. Но что бы это ни было — при переменах знаков люди не меняются.

Нет, конечно, переход от весны к лету срифмован с преображением балерины (вот только что скакала в трусах и майке, тут появляется в вызывающем черном купальнике и водружается на "шпильки"), но вся маленькая толпа по-прежнему моторна. И какие-то важные вещи — как дуэт, в котором танцовщик все старается ровненько уложить партнершу на сцену, ласково вытянуть ей ноги и притулиться сверху, а женщина сбрасывает его, работая конечностями, как вентилятор, и тает в руках только тогда, когда он становится жестким и жестоким, — все это происходит без внимания к движению светил. В начале спектакля по сцене пройдет пара инопланетян в прозрачных скафандрах, в финале обнимется пара гигантских ежей, — мир прекрасен и без не замечающего его человечества, говорит Прельжокаж. Но оно тоже может стать нескучной частью пейзажа.