Simple Minds

У певца Джима Керра очень ясное и открытое лицо. У его друга детства гитариста Чарли Берчилла — тоже. Возможно, это одна из причин, по которым они в 1979 году назвали свою группу Simple Minds. Справедливости ради надо сказать, что в конце 70-х панк-рок из провинции отличала почти непременная безнадежность: об анархии в Соединенном Королевстве только воробьи на ветках не чирикали. Должно было пройти четверть века, чтобы умудренные и заслуженные Simple Minds вновь заиграли на концертах свои старые панковские синглы, чтобы поклонники не подумали, что дело идет к залуженной пенсии. Именно такое впечатление складывалось вплоть до последнего альбома Black and White 050505, к которому и приурочен настоящий тур. Программу Cry, записанную в 2002 году, даже сами музыканты сочли тестовым упражнением: а вдруг у нас опять получится? Сейчас, кажется, получилось — восьмидесятые доползли до статуса «ретро» и очутились в спросе. Ни особенной цельности, ни стратегической интуиции у Simple Minds никогда не было. Дрейф по музыкальному морю мог и не принести группу в гавань стадионного поп-рока. Но они там оказались примерно к 1984 году — пусть где-то и случайно. Их гимны с альбомов Sparkle In The Rain и Once Upon A Time пришлись кстати для тех, кого равно отпугивали холодное бешенство панка и поддельный героизм «тяжелого металла», а «новая волна» казалась излишним умствованием. И почему при всех объективных данных Simple Minds до сих пор периодически сравнивают с U2 — неразрешимая загадка. Но они показали, что даже из самых конвейерных продуктов можно производить штучный товар. Джим Керр рассказывает о корнях музыки Simple Minds и их нынешнем мировоззрении:

Для Simple Minds новый альбом — попытка влиться в моду на 80-е или сделать нечто новое старыми средствами?

Мы начали писать основные песни для Black and White года два-три назад в Сицилии, где я сейчас живу. Никто не мог предугадать, в какую сторону повернет музыкальная мода и что за музыка у нас получится в итоге. Просто оперировали тем, что было на пленке в данный момент. У нас были разные периоды в жизни — успешные и не очень, но за модой мы никогда не гонялись.

Кого больше видно сейчас на концертах Simple Minds — старых поклонников, или молодежь вы тоже цепляете?

Вчера вечером мы играли в Берлине и были удивлены и обрадованы тем, что было полно молодежи. Я отдаю себе отчет в том, что каждая группа принадлежит своему поколению. Боб Дилан, Led Zeppelin, Simple Minds, в конце концов, — все были наиболее актуальны в молодости. Но каждый раз, когда записываешь новый альбом и исполняешь песни перед людьми, которые годятся тебе в дети, это не может не вносить какую-
то свежесть.

Откуда происходит ваша приверженность «большому звуку»?

Это всегда появлялось само собой. Но некоторые замечали, что подобный звук отличает группы, имеющие кельтские корни — ирландцев или шотландцев. Наверное, это как если бы ты встречал музыку с распростертыми объятиями. Многое из того, что делают артисты, поэты и художники кельтского происхождения, имеет большой размах. Знаете, в общем можно сказать, что англичане пишут в собственных спальнях, а кельты — где-то на природе, в открытом поле или на вершине горы… Из-за этого, наверное, некоторые критики говорят о «раздутости» звука Simple Minds. Но почему никто не хочет подумать, что это может быть и естественное величие?

На обложке альбома Black and White 050505 — сердце, древний кельтский символ кладдаг. Что он для вас значит?

Это не столько привычный символ любви и страсти, сколько символ дружбы. Simple Minds — группа из Глазго, но среди нас есть потомки ирландцев. Для нас с Чарли Берчиллом он означает очень многое, хотя бы потому что мы давние друзья, знаем друг друга с детства. По-моему, первый раз мы использовали кладдаг в оформлении обложки еще двадцать лет назад, и с тех пор сердце стало чем-то вроде нашего логотипа.

У вас были работы, сильно ориентированные на политику. Но, в отличие от Боно, вы не рветесь разбрасываться политическими заявлениями со сцены…

Не так давно прошли демонстрации против войны в Ираке, и я принимал в них участие. Пятнадцать лет назад мы выпустили альбом Street Fighting Years, посвященный насилию и пустоте, политическим эмигрантам. Времена меняются, но конфликты остаются конфликтами, будь это Белфаст, Руанда или Ирак. В Black and White есть песня Life Shot in Black and White, в которой речь идет о безумцах, которые отвергают память о Холокосте и событиях в Тибете. Я по-своему доношу до людей эти идеи. У нас были разные пути и возможности. Если ты можешь сказать что-то во время церемонии Грэмми, как это сейчас делает Боно, наверное, это неплохо. Но зачем мне это? Я лучше буду писать песни.