Айвазовский-трип

Одна моя подруга, настоящая профи по части сводничества, решила взять мою личную жизнь в свои умелые руки. Она сказала:

— Сейчас, Соничева, мы тебе парня найдем. Подходящего.

И я как-то сразу ей поверила. Черт меня дернул, но я была выпимши, и это снимает с меня львиную долю ответственности за происходящее. Я всегда знала, что личную жизнь лучше всего либо вообще не налаживать, либо делать это самостоятельно. Сколько раз Петя Листерман спрашивал меня: «Сонечка, ты точно уверена в том, что я НИЧЕГО не могу для тебя сделать?» И я была точно уверена в том, что любовь свою я найду как-нибудь сама. А тут — не знаю, что на меня нашло.

— Вот он, да куда ты смотришь? Его не видно за сумкой! Ну, Соня!

И тут я его увидела. Его и правда было плохо видно за фиолетовой «Биркин». Парень, скажем так, миниатюрный. Если бы не пиджак, то его можно было бы принять за подростка.

— Слушай, ну это какое-то издевательство! Он же прямо крошечный. У него, наверное, это…

— Не это! У него мозги, Соничева. А тебе только это и надо — тебе же поговорить надо, а не «это».

— Он жалкий! — возразила я.

— Зато с богатым внутренним миром! Соничева, богатый внутренний мир на дороге не валяется. Бери, пока дают.

Кирюша оказался искусствоведом, обладателем диоптрий плюс-минус четыре и, кажется, был глух на правое ухо — он все время переспрашивал и как-то странно наклонял голову. Я все никак не могла поверить, что Ленок подобрала мне такого жениха.

Богатый внутренний мир Кирюши потянул его на подвиги. Он пригласил нас в гости смотреть картину Айвазовского, которую он хотел продать олигарху, но которая, по словам экспертов из Третьяковки, оказалась подделкой.

— Соничева, дура, ну где ты еще увидишь настоящего поддельного Айвазовского?! — уговаривала меня Ленка.

Мы покинули вечеринку и стали ловить такси, и тут вдруг — бац! — а Ленки нету. Исчезла. Только эсэмэска от нее: «Хэв фан». Типа «приятного вечера». Ну, думаю, сука.

И вот мы с Кирюшей приезжаем к нему, а снимает он квартиру на какой-то тупиковой улице в начале Ленинградки. В общем, машины там не ездят. И вот наше такси уезжает, мы поднимаемся в квартиру, он включает свет. И тут с ним происходит коллапс. Он вопит, что картины нет, что ее, скорее всего, забрал хозяинквартиры за неуплату, что все пропало и что ему не хватает ста долларов, чтобы оплатить ренту. Я стала его успокаивать, судорожно вынимая из кошелька нужную сумму, но он стал бурно отказываться. (Купюру, между тем, он так и не отдал, хочу заметить.) К счастью, я даже не стала разуваться — мы тут же выбежали прочь на спасение поддельной картины Айвазовского.

— Давай напрямик! — крикнул Кирюша.

И мы помчались (бегал он быстро) через дворы — к Ленинградке. Но уперлись в закрытые высокие металлические ворота.

— Сможешь перелезть? — спросил Кирюша.

— А ты?! — удивилась я.

— А я так пролезу… — грустно ответил он, шагнул боком в проем между толстыми прутьями и… тут же застрял.

Не пролезла его голова. У Кирюши она и правда большая. Я попыталась его вытащить, но Кирюша кричал: «Не надо! Я сам…»

Он так старался! Даже вспотел. Я честно пыталась помочь. Но его голова плотно вошла в пазы и не хотела назад, видимо, ей там было комфортно. Я держалась как могла, но все-таки прыснула и уже не могла остановиться. Пока я ржала, разозленный Кирюша все-таки выбрался, немного поцарапав лоб. Оказавшись по ту сторону ворот, он так заспешил на спасение фальшивого Айвазовского, что даже не попрощался.