Интервью: Александр Архангельский

Писатель и публицист Александр Архангельский рассказал о новом типе героя и «веществе обыденности».

Как придумывался и писался роман?

Несколько лет назад мне привиделась такая завязка сюжета: на фотографии, приложенной к милицейской квитанции о штрафе, жена видит в машине мужа неизвестную девушку и начинает собственное расследование… Кроме того, я долгие годы наблюдал за людьми из слоя несостоявшегося крупного бизнеса, думал о том, что именно через них проявляются какие-то важные современные, непроговоренные в литературе вещи. И я понял, что роман об этом

Читайте также:
Интервью: Рон Перлман
Интервью: Эндрю Стэнтон
Интервью: Джеймс Дин Бредфилд

надо писать именно сейчас: через пять-шесть лет о таком типе героя, как Степан Абгарович, не напишешь — он уйдет в прошлое, сдвинется на обочину.

Жестокая мистификация Степана Абгаровича — характерная черта «нулевых» годов?

Я бы разделил здесь две вещи. Первая — семья. Здесь все связано с тем, что я сегодня вижу вокруг: внутреннее ожесточение, охлаждение людей друг к другу. Но при этом — всеаки желание быть вместе… С другой стороны, никто из нас ведь не собирается разыгрывать своих близких так, как это сделал Степан Абгарович (хотя в мире бизнеса случаются жестокие розыгрыши, мы это знаем). Вся беда в том, что мы сегодня мыслим проектами, планами. И это может быть путь к успеху во внешней жизни, а может быть путь к психологической катастрофе. Потом мы спохватываемся — «что ж наделали!» — но уже поздно…

В вашем романе, на вкус ценителей крутых сюжетов, не происходит чего-то совсем уж сверхъестественного. «Вещество обыденности», «скучная, но прочная жизнь» — насколько это стало приметой современной жизни и литературы?

Для литературы, мне кажется, это не вполне характерно — ее сейчас массово понесло в готическом направлении, в мистику, притом дурного свойства. Мне это, честно говоря, не очень нравится: думаю, свою роковую роль здесь сыграло и кино, и ощущение жизни как чересчур прагматичного процесса. Современные люди, особенно молодежь, стремятся выскочить за пределы этой прагматики. Я же считаю, что лучше никуда не прыгать,а спокойно идти вперед. А вот для жизни это «вещество обыденности» очень важно. Если мы его разрушим, разменяем, то и жизни-то, собственно говоря, не останется. На этом все держится.

Читайте также:
Интервью: Рон Перлман
Интервью: Эндрю Стэнтон
Интервью: Джеймс Дин Бредфилд