Херби Хэнкок: «Мне 72, но я открыт всему новому»
— Вы записали несколько электронных альбомов с Биллом Ласвеллом: «Future Shock» с бессмертной композицией «Rockit», «Future 2 Future» с сильным влиянием драм-н-бейса. Планируете экспериментировать с электроникой в дальнейшем?
— Я всегда внимательно следил за технологиями, вы правы. Возможно, я был первым, кто увидел музыкальный потенциал в компьютере, когда он еще представлял собой довольно бестолковую коробку. Не могу выделить конкретных электронщиков, за которыми слежу, — меня больше интересуют новые методы работы со звуком, возможности, которые предоставляет музыкальный софт…
— Он вытеснит окончательно «железные» синтезаторы?
— Не знаю, я сейчас вообще не использую старые клавиши: они занимают много места, их транспортировка стоит целое состояние и они постоянно ломаются. В 1977 году я выпустил пластинку «Sunlight» — и на задней стороне обложки была фотография, где я был окружен немыслимым количеством синтезаторов. Знали бы вы, сколько людей нужно было, чтобы расставлять их на сцене! Конечно, мне нравится звук винтажного электропиано Fender Rhodes. Но, знаете, гораздо важнее… как правильнее сказать… содержание звука, а не его природа. То, с каким сердцем ты играешь.
— А к семплированию вы как относитесь? Нью-йоркская хаус-группа Deee-Lite записала всего один большой хит — «Groove is in the heart» — и он целиком построен на вашем семпле.
— На этой пластинке есть три песни Yardbirds, где играли Джефф Бек и Джимми Пейдж. Вы записывали ее в Лондоне в 1966 году — в самый расцвет рок-н-ролла. Вас не заинтересовала тогда эта молодая шпана?
— Понимаете, я родился в 1940 году. И в середине шестидесятых, когда все подсели на эту музыку в Америке, мне было уже за двадцать. Когда в США приехали The Beatles — по-моему, это был 1963 год, — я уже был профессиональным музыкантом, решил для себя, что меня кроме классики и джаза ничего не интересует. Толпы беснующихся девочек и мальчиков — мне все это казалось таким смешным. Но когда у Майлса дома стали появляться пластинки Cream или Джими Хендрикса, я серьезно задумался. Раз Майлс это слушает, раз он открыт к этой музыке, то, может быть, это круто — быть открытым к новым вещам?
— Я пару дней назад открывал автобиографию Майлса Дэвиса. Он отзывается о вас очень благосклонно, но говорит, что иногда вы брали слишком много нот и аккордов и порой вас надо было останавливать.
— Ха-ха! Конечно, у меня есть эта книга, но я не помню этот эпизод. На сцене и в обычной жизни Майлс был очень разным. Он обожал поговорить, у него было очень своеобразное чувство юмора. Он мог пошутить, но чтобы понять смысл этой шутки, нужно было несколько минут или даже часов (смеется).