Париж, я люблю тебя
Это признание в любви французской столице — обычный международный проект-гандикап, каких выходит по два-три в год. Продюсеры просят полдюжины именитых участников снять короткометражку на заданную тему, потом склеивают все в полный метр и получаются пять шедевров по цене одного. Впрочем, у этого конкретного проекта есть приятные отличия. Во-первых, все сюжеты — даже те, где, есть ковбои (фрагмент Нобухиро Сува) или, например, женское кунг-фу (фрагмент Кристофера Дойла) — действительно о Париже. Во-вторых, последовательность историй тут подчинена некой логике — скорее, географической, но иногда и сюжетной. При этом заметно, что сговориться между собой режиссерам не дали, и в результате фильм приобрел даже некоторую социологическую ценность. Видно, что в представлении иностранцев Париж оказывается, в первую очередь, городом влюбленных всех возрастов, во вторую — актеров, в третью — хулиганов с ножиками, в четвертую — знаменитых покойников (днем они лежат на Пер-Лашез, а по ночам добираются до квартала Мадлен).
Пересказывать все мини-сюжеты, разумеется, бессмысленно, и половину из них, по гамбургскому счету, можно было бы без сожаления смыть с пленки. Вот, например, уже упомянутый фрагмент Дойла — какие-то сексапильные китаянки зачем-то обижают ударами с ноги благообразного коммивояжера, продающего чудо-средства по превращению азиатских волос в европейские. Все это больше похоже на малопонятный гонконгский анекдот, чем на краеведческое кино.
Или, к примеру, сюжет Уэса Крейвена — тоже забавное, но не больше, мини-кино, где дело происходит на кладбище Пьер-Лашез. Ожидаемый от Крейвена хоррор-стиль ограничивается лишь выбором места, на котором разворачивается не смертоубийство или оргия мертвецов, а нудный семейный скандал двух лондонских управленцев. Шутка понятная, но не сказать чтобы смешная.
Но вот оставшиеся две-три истории (братьев Коэнов — о расстрелянном горошинами лупоглазом американском туристе, Оливье Ассаяса — о несложившемся романе между Мэгги Гилленхалл и ее драгдилером и лучший, Александра Пейна, — о том, как толстая одинокая американка пережила в Париже катарсис) — действительно настоящие шедевры малой формы. Впрочем, именно они-то имеют к Парижу самое отдаленное отношение.