ЖД
Нетрудно догадаться, какие бикфордовы сопли будут вешать на писателя, у которого в качестве одной из разрушительных сил фигурирует так называемый "каганат". И не торопитесь радоваться, "патриоты", — вам досталось тоже. Начать с того, что в качестве одного второстепенного, но крайне колоритного персонажа фигурирует политобозреватель радио "Маяк". Автор, как Илья Муромец, размахнулся широко: направо махнет — так улица, налево — так переулочек. Муромцу, правда, тоже досталось — потому что, по Быкову, никакой он не национальный герой, но сотрудник древнехазарского "моссада" Элия Эмуромэц, в возрасте тридцати трех лет переметнувшийся на сторону врага.
Книга, ради которой родился Быков, представляет из себя увлекательную философско-фантастичекую "бродилку", совершенно в духе братьев Стругацких, но сдобренную присущей автору и его (и нашему) литературному времени прямотой и категоричностью. Недалекое будущее. Путинская стабилизация обернулась имперским реваншем, подкрепленным в том числе тем, что в начале XXI века (уже скоро, прямо почти сейчас) был открыт газ флогистон, своего рода универсальное топливо. Нефть перестала быть "черным золотом", обесценилась, и Россия из стремительно богатеющей страны превратилась в очень большую и бесполезную территорию. За эту территорию моментально началась кровавая грызня — с одной стороны, северные оккупанты варяги, "русы", строят свою бесчеловечную гиперборейскую империю, с другой — каганат атакует южные пределы посредством боевых групп ЖД ("Ждущие дня") с тем, чтобы учредить на одной шестой части суши столь же бесчеловечную и глобальную корпорацию.
Существует также коренное население — нежное, робкое и абсолютно имморальное, представленное в основном деревенскими бабками, сумасшедшими девушками и бомжами ("васьками"). Большинство несчастных туземцев рождалось по понедельникам, и только пять процентов "коренных" обладают способностью к осмысленным действиям. По словам Быкова, книга в основном и выполнена с точки зрения этих пяти процентов. Который год между варягами и хазарами идет вялая позиционная война, в которой ни одна из сторон не может одержать верх по той причине, что тайной задачей варягов является как можно более массовое истребление собственного народа, а задачей хазар — то же самое, но в поступательном режиме. То есть не истребление, а разложение. В то же время вокруг да около передовой бродят несколько смешанных пар, обремененных эсхатологической задачей произвести на свет гибрида, который положит конец этому затянувшемуся бардаку. Шанс родить кого-нибудь такого есть, в принципе, у всех, но всем им будут мешать так называемые туземные "сторожа", заинтересованные в том, чтобы варяги и хазары как можно дольше не отвлекались друг от друга и дали местному населению вертеться по бесконечному кругу.
Русская история, по Быкову, от века развивается по сужающейся спирали, на каждом витке которой присутствует революция (осень, День всех святых), кровавый заморозок (русская зима), оттепель (хрущевская весна) и вялая стагнация (томное застойное лето). После все повторяется, и еще раз, и еще.
Если бы роман исчерпывался этим, нет слов, бодрым, но весьма фантастическим и к тому же обильно популяризированным самим Быковым концептом, то говорить было бы почти и не о чем. Другое дело, что в процессе чтения нет-нет, да сверкнет тайная расшифровка аббревиатуры ЖД, о которой автор проговаривается в предисловии и которая — совсем не то, о чем мы подумали. Роман, вообще говоря, называется "Живые души", и об этом моменте полемики с Гоголем гоголевский персонаж Быков символично обмолвился в недавнем интервью. По живописному полотну в багровых тонах рассеяно множество живых и увлекательных персонажей — варягов, хазар, бомжей и полукровок. В них-то автор и инвестирует всю силу нерастраченной любви. Эти антикоробочки, антиноздревы и чичиковы, люди долга, веры или любви — то самое, что искупает все громокипящее раздражение, презрение и злость, которые Быков выплескивает на свои оперативные карты. Историк Волохов и жидовская комиссарша Женька, капитан Громов, губернатор Бороздин и туземка Аша, монахи Даниловской обители, — все герои тонкие, трогательные, замечательные, выписанные в лучших традициях тех же Стругацких — с сочувствием, требовательностью и бесконечной верой. То есть баланс любви-ненависти соблюден, и в упрек автору можно поставить только то, что охота на химер чревата добытыми химерами, и столь талантливые прогнозы имеют потенциальную энергию сбываться.