«Интеллектуалы и художники всегда полны сомнений!»
— В вашем фильме, в отличие от оригинала, акцентировано место событий 1965 года: это Восточный Берлин. Не странно ли, что нацистский преступник скрывается именно там?
— А вы видели оригинал? Круто (смеется). Ну да, да. Это действительно странно. Но я могу оправдаться. Конечно, ГДР по определению была страной, жители которой все время следили друг за другом. Но в то же время… Знаете, нацисты действительно прятались в очень необычных местах. Например, «Доктор Смерть», которого не смогли обнаружить вплоть до его смерти, в течение пятнадцати лет работал гинекологом в Баден-Бадене. Конечно, это Западная Германия, а не Восточная, но все-таки. То, что действие происходит в Берлине, существенно для сценария, но что касается израильского оригинала, я думаю, у них просто не было возможности показать в подробностях, где именно происходит действие.
— Случайно ли, что в последнее время все больше и больше фильмов, изображающих «холодную войну», в которых советские показаны врагами? «Солт», новые «Люди Икс», третьи «Трансформеры».
— Ох, ну я надеюсь, что не окажусь в одном ряду с «Трансформерами»! Но мне кажется, я понимаю, о чем вы. Конечно, нам нужны злодеи, и самое простое — разместить их в тех странах, о которых мы почти ничего не знаем. Кстати, одним из главных стимулов снять этот фильм для меня был шанс посетить и исследовать Восточную Европу, потому что я не знаю ее так, как знаю Западную. На Московский фестиваль, кстати, я тоже приехал еще и потому, что никогда не видел Кремль.
— Эта история ведь очень израильская: ведь там сотрудники МОССАДа — национальные герои, ничего подобного нигде нет. Вам не приходила в голову идея превратить агентов МОССАДа в агентов ЦРУ или там MI-6?
— Не думаю, что эту историю можно было как-то «локализовать». Хотя кое-кто на студии пытался нам подкинуть такую идею. Что же касается МОССАДа, то вы не думайте, что в Израиле на этот счет есть какое-то единство. Во всяком случае, те люди, с которыми мне приходилось встречаться, придерживались совершенно разных взглядов на его работу: они же интеллектуалы, а интеллектуалы и художники всегда и везде все подвергают сомнению!