Три действия по четырем картинам

Правда, что ты жил в питерском сквоте и был андерграундным художником?

Да, и это изменило всю мою жизнь, потому что тогда я понял, что буду делать только то, что хочу. Мне повезло — я застал кусочек уходящей эпохи 90-х, которая была богата на очень странных людей. Это был настоящий русский андерграунд, которого сейчас уже просто нет. Я жил в сквоте на Гангутской, 8, и половина фраз в моей пьесе — оттуда, а персонажи списаны с живых людей. Это сейчас у нас в культуре, условно говоря, 80-е — а тогда был прорыв. На самом деле я терпеть не могу то время: пока люди нюхали кокаин, я стирал пеленки и работал на нелепых работах.

Поэтому в "Трех действиях" через мифический XIX век отражены 90-е?

А я ничего в лоб говорить не люблю.

Эта пьеса — ностальгия или предъявленный счет к себе?

Все вместе. Я стал вспоминать этих людей: я очень их люблю, а они остались жить в том времени. Когда я бываю в Питере и встречаю их, они мне кажутся людьми из другой эпохи. Это как заходишь в квартиру, а там стоит антикварный комод и не вписывается. Он классный, этот комод, но сразу выделяется. Эти люди так живут до сих пор. У них те же расклады, они были идеалистами, ими же и остались. Они — Тимур Новиков, Сергей Курехин — научили меня всему; сейчас в искусстве таких личностей нет. К примеру, Андрей Бартенев — я его очень люблю, но сказать, что он идеалист — не могу.

А о себе можешь так сказать?

Нет. Потому что я не остался в том времени, а живу настоящим. Я сейчас получаю то, чего не получил в юности, — кайф от жизни, людей и событий. Сейчас у меня очень насыщенная, качественная жизнь, такого не было никогда.

Что для тебя сейчас важно в искусстве?

Глубина высказывания. Сейчас происходит поворот к сердечности, стали опять актуальны наивные, примитивные художники, хотя это и не вписывается в окружающую картину. Но я против того, чтобы смешивать искусство и жизнь. Я за то, чтобы эти реальности не пересекались.

Почему не переезжаешь в Москву, тебе же предлагают?

Да предложения не столь уж и многочисленные. Просто я оседлый человек и не думаю, что перееду в ближайшие пять-шесть лет. Вот в Самаре я бы смог жить, а в Москве — не уверен.

А что чувствуешь, когда видишь свою пьесу на сцене?

Радость. Если это хорошее воплощение.

Вас с братом Михаилом называют одними из главных героев современной драмы. Ты считаешь себя успешным драматургом?
Я бы не сказал, что это успех. Если бы в каждом втором театре шли мои пьесы, это был бы успех, а единичные постановки… Эти тексты, в общем, и не являются популярным продуктом. И пока я не собираюсь зарабатывать этим. Массовые постановки — это когда за пьесу берется режиссер, который сделает ее ужасно, а у меня появится лишний повод задуматься о том, не бросить ли все. У меня периодически возникает это чувство, я еще не оброс толстой кожей.