Эротика

В ее облике проступает что-то античное, героическое и одновременно аскетически-христианское. Дочь петербургского генерала Густава фон Саломе, прилежная слушательница курсов в университетах Швейцарии, автор эссе, научных статей, романов, Лу творила себя, и главным ее произведением была ее собственная жизнь. Она стала потрясением для Фридриха Ницше. Вместе с другом философа, ученым-дарвинистом Паулем Рэ, Лу организовала «интеллектуальную коммуну», не обращая никакого внимания на досужие мнения об этой жизни втроем и твердо отвергая предложения о замужестве со стороны обоих. Вдруг вышла замуж за филолога-ираниста, потомка персидских князей Фридриха Андреаса, по-прежнему оставаясь девственницей.

После тридцати начались романы, но с мужем Лу не расставалась до его смерти. Она разбудила и во многом сформировала поэтический талант Райнера Рильке. 25-летняя дружба связывала ее с Зигмундом Фрейдом. Жизнь сталкивала Лу Саломе с Тургеневым, Толстым, Стриндбергом, Кнутом Гамсуном, Вагнером и многими другими. В книгу вошли очерки Лу Саломе о Ницше (в частности, замечательная статья об эволюции его творчества), Рильке, Фрейде, ее трактат «Эротика». Он, кстати, многое объясняет о самой Лу. Любовь для нее — творческий инструмент и инструмент религиозного постижения: «Чем глубже женщина укоренена в любви, чем более личностно она переживает ее, тем легче она отстраняется в сексуальном от несущего чистое наслаждение и тем в большей степени оно приобретает для нее качество духовного поступка, живого исполнения и служения Эросу. В этом пределе земная мать и Мадонна сливаются воедино».

Но, пожалуй, наиболее любопытны заметки личного, автобиографического характера. Вот, скажем, Лу описывает путешествие с Рильке в Россию и визит к Толстому в Ясную Поляну. Толстой спрашивает Рильке, чем тот занимается, и, услышав в ответ «Пишу стихи», разражается гневной тирадой. Они шли по лугу, усыпанному «невероятно высокими незабудками», и Толстой, «внезапно прерывая оживленную и поучительную беседу, резко наклонялся и хватал рукой, словно ловил бабочку, пучок незабудок, яростно прижимал их к горящему лицу, словно хотел вобрать их в себя, а потом небрежно бросал на землю».

Или такие слова, адресованные Рильке: «Ты задумал средствами почты воскресить для меня нашу маленькую комнатку на нижнем этаже, где ты с комической тщательностью закрывал деревянные ставни, чтобы не позволить никому подсмотреть, и делал это так старательно, что только единственная звездочка, пробивавшаяся сквозь деревья, доносила до нас капельку света извне». Именно в этих деталях проглядывает необыкновенный женственный дар Лу как намек на магическую притягательность ее живого облика