Есенин/Дункан

Книга хороша не любовной коллизией поэта и танцовщицы, а своей абсолютной документальной подлинностью. В нее вошли мемуары самой Айседоры, которые заканчиваются 1921 годом — ее приездом в Россию. С 1921 года и до трагической смерти Дункан (она, как известно, погибла из-за того, что конец ее шарфа намотался на колесо во время поездки в автомобиле и мгновенно удушил танцовщицу) в 1927 году о ней рассказывает ее приемная дочь Ирма. И заканчивается воспоминаниями Ильи Шнейдера, секретаря Айседоры и близкого знакомого Есенина. А вспомнить им всем было что.

Эмоциональность идет по нарастающей. Дункан в своих мемуарах по-девически застенчива, и ее текст выглядит как дневник институтки. Она все время как будто смотрит на себя со стороны и одергивает от чрезмерных проявлений радости и горя. Даже смерть своих троих родных детей она описывает отстраненно и сдержанно. Зато может признаться в том, что за завтраком у великой балерины Анны Павловой «съела много пожарских котлет». Воспоминания Ирмы и Ильи уже гораздо свободней и почти вовсе лишены жеманства. Чего стоит сцена, когда Дункан разнесла вдребезги столовую одного из берлинских пансионов, в котором Есенин скрывался от Айседоры. Дело завершилось тем, что разъяренная супруга извлекла благоверного из-за гардероба и велела следовать за ней. Поэт покорно надел крылатку и цилиндр и последовал за Дункан.