Гамлет

Немытые белобрысые лохмы, осовелый взгляд, обрюзгшее пивное брюхо — таким на заваленную землей сцену является новый Гамлет, герой спектакля Томаса Остермайера в берлинском театре «Шаубюне». В этом году он станет главным театральным событием фестиваля «Территория», а в 2008-м на своей премьере собирал многотысячный амфитеатр в знаменитом дворе Папского дворца в Авиньоне. Восстанавливать связь времен или вправлять вывихнутый век этот немецкий принц датский, сыгранный эффектно загримированным красавцем Ларсом Айдингером, не собирается. Для него очевидно, что подлинный мир — куча грязи. Земля на сцене настоящая, ее регулярно поливают из шланга-дождя, а потому она липкая, склизкая, оставляющая несмываемые следы на всем, что к ней прикасается. Зато все, что на ней происходит, тоже настоящее. В нее закапывают умершего короля: пятеро провожающих в черном прячутся под зонтами, гроб выскальзывает, за ним в яму срываются могильщики — вот и вся церемония. На могильный холм Гамлет заваливает еще живую Офелию, в землю хоронит ее мертвую.

Все остальное — ложь: небольшая, передвигающаяся по рельсам над землей площадка с завесой из золотистых цепочек, на которую, как на экран, проецируется желаемый гламурный образ существования: модная тусовка на нескончаемом фуршете, не важно, по поводу похорон или свадьбы устроенном. Маски, которые все непрестанно меняют (пять актеров играют всех многочисленных обитателей Эльсинора), на экране кажутся лицами. Жестянка, напяленная на голову, на экране кажется короной, суета, теснящаяся у стола с одноразовой посудой, — жизнью. Гамлет всеми силами старается самому себе доказать, что он настоящий, живой, не гламурный. Именно поэтому всем он кажется сумасшедшим. Ведь единственная истина, в которую он верит, — грязь.

Метафоры Остермайера, как всегда, яркие и простые, идеи однозначные. Главная ценность его режиссуры в том, как он умеет раскрыть личность своих актеров. А актер Ларс Айдингер стоит того, чтобы ради него потревожить не только тень отца Гамлета, но и самого Шекспира.