Тропик любви

В увесистом сборнике под неизбежным названием «Тропик любви» представлены два произведения Генри Миллера: «Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха„ (1957) — записки об отшельнической жизни в крохотной деревушке на севере Калифорнии — и „Колосс Маруссийский“ (1941) — лирический дневник поездки в Грецию в 1939 году.
Поначалу выход этой книги в мемуарной серии „Мой ХХ век“ кажется почти насмешкой. Ведь, как известно, знаменитый американский авангардист относился к числу сочинителей, в принципе не способных писать о чем-либо, кроме себя самих, все его произведения имеют явную автобиографическую основу. Так почему же в этот том включены именно эти два сочинения Миллера, а не любой из романов, принесших ему скандальную славу, начиная прямо с „Тропика Рака“?

Дело в том, что оба эти сочинения фиксируют „точки перегиба“ в мировоззрении и творчестве Генри Миллера. Здесь он переосмысливает свой жизненный опыт — как и подобает мемуаристу.

Обстоятельства создания „Биг-Сура“ примечательны. Вернувшись из охваченной войной Европы, Миллер, которому перевалило за пятьдесят, принимает приглашение своего друга погостить у него в домике в маленькой деревушке на тихоокеанском побережье и в результате живет там с небольшими перерывами семнадцать лет, перебираясь время от времени из одной хибарки в другую. Здесь рождаются два его ребенка, здесь он пишет множество книг и без конца общается с разными людьми — с проезжими, с поклонниками (некоторые из них преодолевают большой путь, чтобы побеседовать с мистером Миллером) и, главное, — просто с соседями. Поначалу немолодому городскому недотепе приходится всему у них учиться, но по мере того как слава “земного рая под названием Биг-Сур„ распространяется, среди соседей появляются люди, мечтающие о писательстве. Миллеру приходится выслушивать их, понукать и ободрять. Несмотря на то, что они отнимают много времени, он искренне восхищается большинством этих „непризнанных гениев“, находя в них таланты, которых сам, по его словам, почти лишен.

„Колосс Маруссийский“, по странной издательской логике помещенный после „Биг-Сура“, объясняет, каким образом с Миллером — яростным ниспровергателем моральных устоев общества, бродягой, не стеснявшимся жить подачками и неделями в Париже не ночевавшим два раза подряд на одном диване, — произошел этот поворот в сторону руссоизма и прямо-таки толстовского опрощения. Миллер сам в буквальном смысле (мотыгой) возделывает свой сад, рассказывает детям сказки, прочищает, к вящему ужасу гостей, забившийся слив (туалет в хижине — предмет особой гордости Миллера) и смиренно выслушивает трескотню заезжей дамочки о его акварелях.

Греция — Корфу (куда он приехал по приглашению британского писателя Лоренса Дарелла), Крит, Пелопоннес — потрясла Миллера, всю жизнь отличавшегося юношеской впечатлительностью. “В Элевсине понимаешь, если не понял раньше, что спасение не в том, чтобы соответствовать спятившему миру. В Элевсине начинаешь соответствовать Космосу».

Выросший в Бруклине Генри Миллер всю жизнь отказывался считать себя американским писателем. Он с лютой злобой писал о «кондиционированном кошмаре» американской жизни и демонстративно отказывался поддерживать разговоры о современной литературе США, от которой были без ума его греческие друзья. Но на страницах «Тропика любви» Миллер предстает настоящим американцем. В «Колоссе» он испытывает детский восторг, увидев своими глазами древность европейской цивилизации, а в «Биг-Суре», почти отрезанный от цивилизации, сам устраивает мир наиболее удобным для себя образом. Сейчас Генри Миллер — бесспорный классик именно американской литературы. И выход его мемуаров — еще одно тому подтверждение.
«»
«Вагриус»