Фарландия, или Путешествие в Темноград

Поэт с изящным именем Константы Идельфонс Галчинский (1905-1953) прожил яркую, болезненную и очень красивую жизнь. В ней было все: эмиграция и концлагерь, декадентские кружки и пьесы абсурда. Сушеные цветы и радужные бабочки, зеленые гуси, ослики и незнакомцы с длинными артистическими пальцами. Поэзия — не выспренняя и лощеная, а трогательная, балладная, ироничная; проза — не публицистическая и твердокаменная, а горькая, вызывающе мирная; театр — не пропагандистский и орущий, а камерный, домашний.

В те годы в самых разных домах (в том числе русских, которые автор в детстве и юности в России видел достаточно) было принято играть любительские спектакли и читать детям вслух. Такое времяпрепровождение не просто увлекательно — оно еще и очень уютно. Сейчас, когда в наших семьях культура домашних постановок и вечернего чтения у камина под зеленой лампой безвозвратно утеряна, а под семейным праздником подразумевается в лучшем случае совместная поездка в молл, самое время возродить эту хорошую традицию. И для этого прекрасно подойдут абсурдистские пьески из репертуара театра "Зеленый гусь", придуманного эксцентричным поляком Галчинским.

Персонажи переходят из одной пьесы в другую, и роль какой-нибудь собаки в пенсне из раза в раз отводится дедушке, а роль Алоизия Гжегжулки, "злостного курильщика средних лет", с блеском исполнит друг семьи, приходящий на чай. Это дурацкая и безбашенная буффонада, которой можно заразить огромное число родных и знакомых: миниатюры легко исполнить и заучить наизусть, а при желании — и творчески дополнить, как это проделывали на протяжении нескольких десятков лет режиссеры-интерпретаторы.

Простор для творчества в этих пьесах — огромный: придумайте, к примеру, как можно изобразить при помощи подручных средств ремарку "Домик пропивают, и он пропадает" или "Гжегжулка надолго воплощается в мошку и погружается в жужжание"?

И не стоит беспокоиться, что пьесы Галчинского — "чемодан с двойным дном", из которого того и гляди полезут в разные стороны мрачные исторические персонажи и трагические, трудные для понимания аллюзии: это вовсе не остросоциальная проза. Во всяком случае, не более социальная, чем Хармс или Тувим ("Действие происходит, ну, предположим, у мавзолея Ленина в Москве" ремарка пьесы "Спорт в Советской России"). Некогда это "двойное дно" восхищало и страшило дотошных современников автора, сейчас же от объектов его веселой иронии остались лишь труды историков и множество страниц комментариев к нынешнему изданию. А язык — легкий, живой, образный и смешливый — остался, и все так же ярок, неповторим и певуч. При этом многие микропьесы, стихи и рассказы автора переведены в России впервые, многие опубликованы в новом, "неканоническом" переводе (к счастью, у читателя есть возможность сравнить тускловатые работы новых переводчиков с блестящими "классическими" версиями Д. Самойлова, И. Бродского и О. Седаковой).

Фарландия, давшая название сборнику, родственна питер-пэновской стране Нетинебудет Джеймса Барри. Страна, где сбываются мечты… и куда попадают двое влюбленных, назначивших друг другу свидание на мосту. Мост взорвали террористы (терроризм — примета любого неспокойного времени), но:

"И не грусти, не лей напрасных слез,
И не тревожься, что взорвали мост —
В Фарландии произойдет свидание."

В нашем мире, где "все бесчувственно", поэту тесно и грустно. В Фарландии — небо и пальмы, смех и радость, чистота восприятия и светлые лица друзей. То, чего самому Галчинскому было отмерено так мало и чем он так щедро делился. А теперь, спустя полвека, делится и с нами.