Гедда Габлер
О спектакле
Главная героиня хотела быть свободной, не зависеть ни от людей, ни от обстоятельств. Для женщины начала прошлого века желание не самое типичное. Когда она поняла, что это невозможно, что «среда заедает» — застрелилась, убив и еще нерожденного ребенка.
Главная героиня пьесы Генрика Ибсена «Гедда Габлер» хотела быть свободной, не зависеть ни от людей, ни от обстоятельств. Для женщины начала прошлого века желание не самое типичное. Когда она поняла, что это невозможно, что «среда заедает» — застрелилась, убив и еще нерожденного ребенка. Режиссер Владислав Пази увидел в ибсеновском сюжете драму женщины-декадентки, которая никак не смогла стать частью благоустроенного буржуазного мира. Но странная расстановка акцентов в постановке превратила трагедию почти в фарс. Муж Гедды — Тесман (Виктор Бычков) весь спектакль говорит с радостными интонациями доброго волшебника из мультфильма. Гедда (Елена Комиссаренко) похожа на женщину среднего возраста, которая не услышала, что ее выпускной школьный звонок прозвенел лет двадцать назад. Она кокетничает, как старшеклассница, говорит нарочито дрожащим голосом, постоянно заламывая руки. У Пази есть пристрастие к эффектным ходам: когда Гедда кидает в огонь гениальную рукопись своего бывшего возлюбленного, сцена погружается в полумрак. Мерцают только лиловые отблески огня. Если бы режиссер был автором текста, пьеса «Гедда Габлер» была бы написана не сухим, почти протокольным языком Ибсена, а вычурными витиеватыми фразами. В огромной печи, напоминающей вытяжную трубу, долго порхают белые листы бумаги. Сверху на них сыплется резаная фольга. Масштабность преступления становится понятной даже младенцу. Чтобы оживить атмосферу, Пази не забывает напомнить зрителю, что дело происходит в Норвегии. Поэтому использует в спектакле все тиражируемые туристическими путеводителями штампы. При смене действий на сцену проецируется изображения накатывающих друг на друга бурных норвежских волн. Музыка, естественно, Грига. Отправляясь на мальчишник, мужчины выстраиваются в паровозик и танцуют что-то вроде летки-енки, напевая при этом Марш горного короля из «Пер Гюнта». Гедда и ее наперсница Тея носят платья и диадемы, позволяющие сравнить их с героинями норвежского эпоса. И все это приводит к пестрой сумятице, за которой теряется трагедия сильной женщины, предпочитающей смерть обыденности.