Бумажный театр

Павич — известный специалист складывать из литературных произведений фигуры, казалось бы, совершенно для изящной словесности неподходящие.

Он сделал себе имя романом-лексиконом «Хазарский словарь», а дальше пошли роман-кроссворд, роман-клепсидра, роман-карточная колода… С его книгой «Уникальный роман» (2004) в России даже вышел небольшой казус. Текст построен по принципу дельты: у книги 100 разных финалов. И предполагается, что читатели, которые один за другим приобретут роман в магазине, в итоге прочтут две разные концовки. Выход книги задержался из-за типографии, которая долго не могла справиться с поставленной издателями постмодерниста задачей.

Однако только что вышедший сборник «Бумажный театр» по масштабу замысла перекрывает все конструкции, которыми до этого баловался писатель. «Бумажный театр» — это антология мировых рассказов, каждый из которых представляет какую-нибудь одну национальную литературу. В нее вошли тридцать восемь произведений, а также биобиблиографические сведения об их авторах. Всех этих писателей и их биографии (кроме одной — своей собственной) выдумал Милорад Павич. Он же написал и все тридцать восемь рассказов.

«Включенные в книгу выдуманные писатели представляют реально существующие, конкретные страны, в которых публиковались переводы моих произведений. И это не только дань уважения к моим читателям из этих стран (что, разумеется, тоже имеет место), но и стремление самому познакомиться с этими литературами ближе, чем с остальными», — пишет автор в предисловии.

Упреждая вопрос о том, подражал ли писатель манере письма того или иного реально существующего писателя конкретной страны, Павич отвечает: «Нет ничего более неправильного, чем такое предположение. Обдумывая каждый из тридцати восьми рассказов, я старался в те литературы, к которым якобы относятся выдуманные мной рассказы, добавить некоторые звуки, которых в них нет, но которые мне бы хотелось в них слышать».

Строго говоря, добавил к ним Павич самого себя. Хотя он придумал грузинского писателя по фамилии Джугашвили, который написал рассказ о Сталине в семинарии, израильтянку Клару Ашкенази с текстом о времени в бутылке, француза Жана Трестурнеля, который написал о птицах, выдающих имя убийцы из старой французской легенды, американца Джима Фенимора Стью с рассказом об обряде инициации и русскую эмигрантку Екатерину Тютчеву (к поэту отношения не имеет) с автобиографической историей про семейные картины, всех авторов, кроме спекуляции на национальных стереотипах вроде фамилий или обыгрывании национальных легенд, объединяет типично павичевский, вывернутый наизнанку язык, от которого автор так и не смог избавиться. «Господин следователь, которого вызвали тут же, носил черные усики, которые не смеялись, когда он улыбался. Они больше походили на рыбьи кости, оставшиеся вокруг рта после обеда» — фрагмент из немецкого рассказа. «Их квартира была крошечной, так что головная боль, которая мучила тетку по пятницам, распространялась до самой середины леса, который тянулся за домом» — американский рассказ. «Рядом со мной сидела дама неопределенного возраста. Глаза у нее были по обе стороны носа, а рот над подбородком» — норвежский рассказ.

Единственный случай из 38, когда это оправдано, — рассказ «Сто пятьдесят шагов», подписанный «Милорад Павич (Сербия)».