Трилогия

Владимир Сорокин очень музыкален. Это качество восхищает его поклонников и раздражает противников, которым не нравятся предложения вроде таких: "Голые по пояс девушка и парень зажимают ладонями друг другу раны в центре груди". В последней части "ледяной" трилогии — "23 000" — Сорокин пошел еще дальше и стал заботиться не только о мелодичности фразы. Он как бы исполняет вариации нескольких основных тем "Льда" и "Пути Бро", превращая таким образом роман в литературное подобие третьей, завершающей, части классической сонаты. И с этой точки зрения решение отказаться от выпуска "23 000" отдельной книгой выглядит не только оправданным, но и единственно верным. К тому же не знакомому с содержанием первых двух книг будет сложно разобраться в третьей. Вся эпопея настолько насыщена своей собственной мифологией, в ней так много доблестных героев и разветвленных сюжетных линий, что любая попытка изложить ее отдельные части будет походить на пересказ многосезонного телесериала.

Завязку сюжета новой книги автор обозначил еще в "Льде" — книге, в которой "воины Света" ударом ледяного молота проверяли "мясные машины" (то есть обычных людей) на способность "говорить сердцем", то есть на принадлежность к своему нордическому ордену. В финале первого романа своей эпопеи он вводит в повествование ребенка — мальчика Мишу, вырастающего в новой книге в могущественного "воина Света". Однако в центре повествования "23 000" не он, а новые герои: русская американка Ольга Дробот и ее напарник Бьорн, в прошлом — "мясные машины", а в настоящем — те самые парень с девушкой, что зажимают друг другу раны. Они из числа тех, кого ледяной молот не убил, в "братьев Света" тоже не превратил, но сделал сильнее — открыл им сердце, которое свербит, хоть и говорить не может. Эти двое рифмуются у Сорокина с динамической парочкой первых "людей Света" из "Пути Бро" — собственно Бро и его боевой подругой Фер.

"23 000" оркестрованы эффектными сюжетными коллизиями — побегами, стрельбой и т. п., хоть сейчас снимай "Ледяной дозор". Финал торжественен — Ольгу и Бьорна используют для осуществления Рагнарёка (так древние скандинавы называли конец света). Двадцать три тысячи людей-лучей под гул космической симфонии покидают матрицу, населенную бездумными "мясными машинами", а эти двое просыпаются в мире без сотовой связи, холода и льда и уходят рука об руку, ступая по "теплому мрамору".

Историю о том, что боги умирают, а Бог и подведомственные ему люди остаются, Сорокин рассказал еще более легко и безыскусно, чем притчу о "Пути Бро". И по смыслу, и по своему до примитивности лапидарному языку "23 000" напоминают уже не притчу, а миф — только миф постгуманистической эпохи. В финале он вполне естественно закругляется прямо-таки библейской темой хождения по мукам и возвращения в рай, право на которое не обретается через причащение божественного, но зарабатывается собственной кровью и ежеминутными усилиями.