Интервью: Наталья Курникова
Я рада, что именно вы стали первой героиней нашей новой рубрики: мне кажется, только очень горячая голова могла приобрести эту картину за такие деньги…
Вы правы. Хотя, с другой стороны, участие в торгах требует собранности и умения принимать решения в считаные секунды. Мне удается голову не терять, я знаю, как себя вести, чтобы приобрести то, что хочешь.
Вам действительно захотелось иметь этот «Узор»?
Конечно. Это же уникальная вещь — первая живописная работа Владимира Владимировича, которая, возможно, так и останется единственной.
«Узор» уже назвали зашифрованным посланием Украине — мол, это заиндевевшее окно украинской хаты, оставшейся без российского газа.
Каламбурить по этому поводу можно бесконечно. Но среди 28 картин, представленных на аукционе, «Узор» выглядел достойно. Хотя мне очень понравились тонкая и нежная работа Ульяны Лопаткиной и феерический «Индюк» Семена Фурмана… Но хотелось купить главное.
Конечно, сумма нешуточная… Это хоть не последние?
Нет, но считаные: пришлось собирать… Но я не жалею о деньгах. Заработаем еще…
А бывали покупки, после которых вы хватались за голову и думали: «Боже, зачем я это сделала!»
Конечно, аукционный азарт — вещь серьезная. Помню, году в 1995-м муж в Лондоне подбил меня купить работу Кустодиева за несколько десятков тысяч долларов. Я потом ломала голову: «Что же мы теперь с ней делать будем?» Работа прижилась дома, со временем подорожала, в сложные моменты неоднократно рисковала быть проданной, и пару лет назад наконец пробил ее час, и мы получили за нее больше миллиона. Похожая история случилась в Париже, когда распродавалось наследие Ольги Карре и я приобрела работ десять Ланского. Две из них до сих пор висят у меня дома. Остальные проданы — цены на Ланского за эти годы подскочили в разы. А из последних покупок — работы Ксана Крона, которые я купила уже в период кризиса, поставив рекорд цены на этого художника. Вообще всегда, когда цена купленного лота в несколько раз превышает эстимейт, у меня замирает сердце. Но я привыкла, что за хорошие вещи надо платить дорого. За уникальные — тем более.
Надо сказать, что Путин совершил своего рода подвиг — публично выступил в неожиданном для себя амплуа. Но какова художественная ценность этого полотна?
Все-таки я расцениваю эту работу как художественный автограф выдающегося политического деятеля.
Ну уж выдающегося?
Я действительно отношусь к Путину с большим пиететом: он реально изменил нашу жизнь, и я считаю его самой значительной фигурой постперестроечной политики. Покупка его картины отражает, в том числе, и степень моего уважения к автору.
А решились бы вы потратить такие деньги, если бы это был не благотворительный аукцион?
Это тоже сыграло свою роль: деньги будут перечислены в детскую больницу Святой Марии Магдалины и в центр диагностики онкологических заболеваний. Немаловажно и то, что некоторые коллекционеры еще до начала торгов проявили интерес к этой картине.
Тут же поползли слухи, что это грамотный пиар. А еще говорят, что это сам Путин дал кому-то из олигархов задание купить свой труд…
Понятно, что такие покупки сопровождаются массой домыслов. Что касается пиара… я никогда не испытывала необходимости пиарить себя лично, но мне будет приятно, если количество посетителей в моей галерее увеличится. 24 января у нас состоялся вернисаж замечательного художника — Димы Ракитина. Он совсем не такой, как мы, — аутист, и я рада, что благодаря таким выставкам он не чувствует себя вне социальной среды. И если покупка «Узора» привлечет внимание широкой публики и к нему, и к искусству, которым занимается галерея, — прекрасно.
Смотрите также:
Самый дорогой художник России — В.В. Путин (фото)