Праздник, который всегда с тобой
Все, оказывается, было не совсем так. Не так уж снисходительно-иронично относился старина Хэм к алкоголику Фицджеральду, как принято было думать и вычитывать из его мемуаров. Вот сравните два фрагмента. Первый — из новой книги: «Талант его был таким же природным, как узор пыльцы на крыльях бабочки. Какое-то время он сознавал это не больше, чем бабочка, и не заметил, как узор стерся или потускнел. Позже он почувствовал, что крылья повреждены, понял их конструкцию и научился думать. Он опять летал, и мне посчастливилось встретиться с ним сразу после хорошего периода в его творчестве, пусть и нехорошего в жизни».
А вот второй, к которому мы привыкли: «Талант его был таким же природным, как узор пыльцы на крыльях бабочки. Какое-то время он сознавал это не больше, чем бабочка, и не заметил, как узор стерся или потускнел. Позже он почувствовал, что крылья повреждены, понял их конструкцию, и научился думать, и летать больше не мог, потому что любовь к полету исчезла, и только помнилось, что когда-то полет не требовал усилий». И это отнюдь не единственный пример.
Текстология, то есть наука о том, как следует готовить к публикации рукописи автора, особенно если его уже нет в живых, дисциплина сродни медицине. Главный принцип в обоих случаях — не навреди. Потому что редактор, который занимается публикацией, становится едва ли не соавтором покойного. Хрестоматийный пример: кого мы читаем в «Кому на Руси жить хорошо» — Некрасова, который написал все эти главы, или Корнея Чуковского, который расположил их в привычной нам последовательности, потому что поэт не успел этого сделать?
С автобиографической книгой Хэма история почти та же. На момент смерти писателя рукопись была не закончена. Он умер, не успев дать окончательный вариант предисловия, названия главам, придумать концовку и заглавие своим мемуарам. Тот текст, 1964 года издания, который мы все читали, — это результат текстологических изысканий последней жены писателя Мэри Хемингуэй. Это она придумала название «Праздник, который всегда с тобой», взяв его из разговора мужа с Аароном Хотчнером: «Если тебе повезло в молодости жить в Париже, то, где бы ты ни очутился потом, он остается с тобой, потому что Париж — это переходящий праздник».
Ей помогал редактор «Скрибнерс» Гарри Браг. Их правка рукописи Хэма оказалась не такой уж невинной. Некоторая — незначительная — часть материала, который Хемингуэй намеревался включить в книгу, была исключена, а другой материал, который он написал для книги, но затем решил выбросить, был добавлен. В частности, глава под названием «Рождение новой школы», значительная часть главы об Эзре Паунде (в новом издании она называется «Эзра Паунд и Гусеница-землемерка») и главы, прежде называвшейся «Париж никогда не кончается» (теперь «Зимы в Шрунсе»). «Введение» в прежнем издании было не хемингуэевским — его составила Мэри Хемингуэй из фрагментов рукописи, и для нового издания его не взяли.
Также редакторы изменили порядок глав: например, глава 7 стала главой 3, глава 16 о Шрунсе была поставлена в конец и дополнена материалом из главы, где Хемингуэй описывал свой разрыв с Хэдли и женитьбу на Полине Файфер. Этот текст в новом издании впервые публикуется в авторской редакции под заглавием «Рыба-лоцман и богачи». Хемингуэй решил не включать его в книгу, потому что рассматривал свои отношения с Полиной как начало, а не конец.
Иными словами, когда издатели твердят, что внук и сын писателя Шон и Патрик восстановили подлинный текст рукописи в том виде, в каком он существовал на момент смерти Хемингуэя, — они кривят душой. Это не подлинный текст рукописи. Это просто наиболее полный ее вариант, в который вошли все законченные на тот момент главы и куда включены все начала и концовки, из которых Хэм так и не успел выбрать те, что ему больше нравились. А еще сняты все чужие правки. Но и на том спасибо.