Русская Швейцария
Михаил Шишкин живет в Швейцарии более десяти лет. Там он и стал русским писателем — в Цюрихе им были написаны сложные многоголосые романы "Взятие Измаила" ("Букер" 2000 года) и "Венерин волос" ("Нацбест" и шорт-листы "Букера" и "Большой книги" — все в 2006). Неудивительно, что свой первый опыт в литературе нон-фикшн прозаик решил посвятить поиску своего места в ряду предшественников — "русских швейцарцев". Причем решил довольно быстро — первое издание этой книги вышло в Цюрихе еще в 2000 году. Выбор легко объяснить: курортная молочно-банковская республика — не девственная Полинезия и даже не Нью-Йорк, где русская речь отчетливо стала выделяться в общем гуле языков только после Второй мировой. Задокументированные русско-швейцарские отношения берут свое начало еще в 1687 году, когда магистрат Женевской республики и Посольский приказ царя Ивана V (старшего брата будущего царя Петра I) обменялись учтивыми посланиями по поводу отличной службы в Москве одного женевского полковника. Ни московским, ни женевским писарям было тогда невдомек, какую роль предстоит сыграть в судьбе Московии ревностному служаке по имени Франц Лефорт.
Впрочем, Шишкин, упоминая об этом факте, не заостряет на нем внимание. Как не останавливается подробно на вояже "графа Норда" (путешествовавшего инкогнито цесаревича Павла) и на жизни русских аристократов, в первой половине XIX века приезжавших доживать свой век в горные шале и приозерные особняки. Самый интересный для писателя-экскурсовода период начинается с 60-х годов XIX века, когда в женевские и лозаннские университеты из самых медвежьих углов валом повалили русские студенты, и особенно студентки, которых больше занимала политика, чем наука.
Автор подробно описывает все прокатившиеся через Альпы волны "русского освободительного движения", от Герцена и Бакунина до Ленина и Плеханова. И приходит к очевидному, но обычно ускользающему от нас выводу: Швейцария имеет куда больше оснований претендовать на звание колыбели революции, чем Петербург. За более чем полвека активной деятельности русских политэмигрантов (с момента, когда Александр II упростил порядок выезда из Российской империи за границу и до 1917 года) только у одного из них возникли проблемы в этой стране: в 1907 году анархист Николай Дивногорский был схвачен в Монтре при попытке ограбления банка (для пополнения партийной кассы) и приговорен к двадцати годам тюрьмы. "Непривычная строгость наказания, — ядовито замечает автор, — соответствует ужасу лозаннских присяжных, ведь русские покусились на святая святых — банк!"
Последние по времени персонажи объемистой книги — Набоков и Солженицын, последний сюжет — их удивительная невстреча в 1974 году. Постсоветские российско-швейцарские связи Шишкин принципиально обходит стороной. Это, впрочем, оправдано: его книга имеет подзаголовок "литературно-исторический путеводитель", а не "разоблачительный памфлет". Достоевский спешит за акушеркой для своей рожающей жены по женевской улице навстречу Карамзину, а Тютчев и Бунин встречают закат плечом к плечу на вершине горы с неожиданным названием Рига. И читать про это куда интереснее, чем лишний раз перемывать кости Пал Палычу Бородину и фирме "Мабетекс".