Полет черной ласточки, или Эпизоды истории под углом 40 градусов

В парадном белом сюртуке, с неизменной трубкой в руке, неподвижно стоит товарищ Сталин. В его руках — корзинка, доверху наполненная отменными мухоморами. Лукошки гостей и соратников, которые появятся на сцене мгновением позже, тоже набиты грибами, правда, неядовитыми. Сырых мухоморов из рук вождя скоро придется отведать всем. Впрочем, это кормление — лишь прелюдия к долгому фантастическому повествованию.

Время — 2 марта 1953 года. Место — ближняя дача товарища Сталина. Там вождь празднует появление в небе «космической дыры» (артист Игорь Кваша правдоподобно говорит с грузинским акцентом и носит седые усы) и ожидает покушения на свою жизнь. Видя немой вопрос в глазах любовницы, он подробно объясняет и ей, и зрителям, что дыра открывается лишь раз в году — и в это время можно все, даже называть его Сосо. Сталин слушает Моцарта, шутит, капризничает, тискает боевую подругу, негодует на предавших его соратников и рассуждает о своей вере в Бога. Заговор давно раскрыт: на новую шинель вождя собираются нашить отравленные пуговицы (чуть позже Сталин умертвит ею главного мятежника). Обычных способов отправить вождя в могилу практически не осталось. Вступают в силу другие законы: по сюжету Сталин умрет, если признается кому-нибудь в любви.

День дыры становится для него настоящим Днем сурка: ночь не кончится, пока вождь не согласится умереть — и во втором действии он венчается со своей избранницей; с этого момента начинается полная фантасмагория. В конце спектакля вождь умирает своей смертью — погружается в подпол на платформе, обещая вернуться. На черном заднике в этот момент появляются два красных глаза.

Если «полетом черной ласточки» можно, хоть и с натяжкой, считать последние дела и поступки умирающего Сталина, то подзаголовок спектакля так и останется нерасшифрованным. Намеки на возрождение тоталитарного режима в современной России? Новый исторический взгляд на смерть тирана? Возможно. Но еще — малоразумный сценический текст, насыщеннный фантастическими мотивами. Плюс крайне неудобный ракурс для взгляда на собственное прошлое.