Врата небесного спокойствия

Шань Са родилась в 1972 году в Пекине, с раннего детства участвовала в литературных конкурсах на родине и, вероятно, могла стать достойным продолжателем тысячелетней традиции китайской письменности. Но в 1990 году, после трагедии на площади Тяньаньмэнь, ее жизнь развернулась в другую сторону. Молодая писательница переехала во Францию, занялась живописью и даже два года проработала личным помощником «последнего сюрреалиста» Бальтуса. Затем окончила философский факультет Сорбонны, начала писать по-французски и сразу добилась успеха: первый же роман принес ей премию за лучший дебют.

Удивляться нечему — роман Шань Са «Играющая в го» (2001), первым переведенный на русский язык, давал внятное объяснение, почему уроженка Пекина так быстро стала популярной во Франции, а потом и в англоязычном мире. История короткой и трагической любви самурая и девушки-китаянки в оккупированной японцами Маньчжурии была аллегорически уподоблена разыгрываемой ими партии в го — столь же простой и стремительной. Это сочинение получило «Лицейского Гонкура» — то есть было выбрано жюри французских старшеклассников. Следующая переведенная книга — повествующая о далекой древности «Императрица» (2003) — еще больше утвердила авторитет Шань Са у наших читателей. Так что дебютные «Врата небесного спокойствия» (1997) выходят на подготовленную почву.

В этом романе, быть может, еще ощутима некоторая писательская наивность — то есть чувствуется 25-летний возраст автора. Действие, начавшееся на площади Тяньаньмэнь («небесный покой» по-китайски), в танковом скрежете, крови и криках раздавленных и расстрелянных студентов, завершается далеко в горах, рядом с таинственным храмом загадочной богини, последней ступени к «вратам небесного спокойствия», то есть абсолютному царству любви. Действительность неуклонно перетекает в сказку, растворяется в мифе. Девушка Аямэй, одна из активисток студенческого движения, бежит из Пекина. Ее преследует офицер Чжоу, убежденный коммунист, но по своему менталитету — простой крестьянин, переодетый в мундир. Ему в руки попадает дневник Аямэй, в котором она рассказывает историю своей трагической школьной любви. Чжоу читает дневник, идет по пятам Аямэй, добирается до заброшенной деревни на берегу моря у подножия поросших лесом гор — и оказывается в другом, преображенном мире.

Здесь, в хижине, где скрывалась Аямэй, Чжоу вновь находит ее записи — еще один коротенький дневник, о жизни среди рыбаков. Удивлению офицера нет предела. Преследование постепенно преображает самого преследователя, освобождает от морока солдафонского воспитания. Шаг за шагом он открывает для себя истинную, божественную Аямэй — и в финале она действительно становится богиней.

Подростковая мечтательность этой странной сказки лишь подчеркивает изящество письма и простое очарование этой литературы. Шань Са здесь занимается каллиграфией — и в буквальном, и в переносном смысле слова: любовно тушью и кисточкой выписывает завитки иероглифа сюжета, совершенно не замечая, что вокруг нее — мир клавиатур.